– Что? Не понял? – он удивлён, и это мягко сказано.
– Я жду, когда вы извинитесь передо мной. Ведь именно за этим вы меня сюда позвали? – окончательно наглею я, но терять всё равно нечего.
– Что??? И что ты себе позволяешь, тварь неблагодарная! Тебя тут держат из жалости! Да я выставлю тебя, и ты даже минимум не получишь, ты су…
– Так! – вдруг ору я, перебивая его на слове, весьма обидном, кстати, – Я не собираюсь выслушивать оскорбления от мужчины, доказывающего своё превосходство таким низким способом! Если у тебя есть что ещё сказать по существу, говори, – нарочно подчёркиваю обращение «тебя», ведь он меня тоже на «ты» называет, – Мой рабочий день закончен.
– Либо ты сейчас извиняешься передо мной, либо сдаёшь форму, и твоя работа здесь закончена! – бросает он, едва сдерживая ярость.
– Да? – переспрашиваю я, невинно хлопая ресницами, и начинаю расстёгивать блузку дрожащими руками.
Удивление на его лице сменяется самодовольной похотливой улыбкой. С чего бы ему так улыбаться? Ах, он решил, что я собираюсь предложить своё тело в обмен на работу! Не дождёшься! И под блузой у меня плотная футболка! Мило улыбаясь, движениями стриптизёрши, снимаю с себя верхнюю часть униформы. С силой швыряю в него. На его лице шок и недоумение, на моём отвращение.
– Моя работа здесь закончена! – резко говорю я и выхожу из кабинета.
Захожу в комнату, где переодеваются работники. Почти все разошлись, только Оля ждёт меня, да Марина Ивановна выглядывает из своего кабинета, не решаясь подойти ко мне.
– Ну, что? – озабоченно спрашивает Оля, – Он уволил тебя?
– Я сама уволилась, – устало произношу я, натягивая пальто.
– Да ладно, так не бывает! Что было в кабинете, расскажи!
– Оль, я так устала, завтра приду за расчётом и за вещами, и расскажу. А сейчас домой.
Выхожу на улицу, на ходу застёгивая пальто. Холодный воздух приятно остужает разгорячённые щеки, глубоко вдыхаю несколько раз. Почти успокоилась.
– Даша! Подожди! – голос Виктора позади.
Он догоняет меня:
– Я провожу.
– Но у тебя же смена?
– Моя смена только что закончилась. А ты сегодня задержалась. Так что теперь я имею возможность довести тебя до дома. Поздно уже.
– Я каждый день тут хожу.
– Ты ходишь в восемь, а уже почти десять.
– Да ладно! Ну, пошли.
Он идёт рядом, приноравливая свой широкий шаг к моим шагам. Пытается взять за руку, когда я поскальзываюсь на льду, чтобы потом не отпустить. Но я пресекаю все попытки телесного контакта. Мне достаточно его сутулой фигуры, плетущейся рядом.
– Не расстраивайся, – тихо говорит он, – Свет клином не сошёлся на этой работе. Это же Москва, тут столько возможностей! А хочешь, я тоже уйду, вместе с тобой! – так он пытается меня поддержать.