Сол пошел с нами к стоянке, но я решил иначе.
— Останься пока здесь, — сказал я ему. — Может быть, он все же сделает третью попытку попасть в бюро находок и забрать сумку.
В офисе ничего нового не было.
В лифте мы встретили старика Невилла.
— Скажи, ты знаешь некоего Боумана? — спросил я.
— Больше двух дюжин, Джерри!
— Я имею в виду молодого человека, которого убили вчера.
— У Руди Боумана пару лет назад уже были неприятности. Он жил как плейбой — и позволял себе лишние вольности.
— И я узнаю это только теперь, — удивленно заметил я. — А в его досье на этот счет ничего нет. Как научный работник, занятый государственным заказом, он, конечно, состоял на учете. Но не в картотеке преступников.
— Дело тогда было приостановлено, — заметил Невилл. — Я узнал об этом только случайно. Боуман, я имею в виду покойного Боумана, был усердным фотографом-любителем. Его страсть к фотографии зашла слишком далеко. Из окна своей квартиры с помощью телеобъектива иногда он снимал женщин, когда те полагали, что за ними никто не наблюдает. Потом одна из них случайно узнала об этом и пришла в полицию. Но наш плейбой сумел договориться с ней полюбовно, разумеется, это обошлось ему в кругленькую сумму. Во всяком случае, через три дня женщина пришла в участок заявить, что она ошиблась. Но пришла уже в новой шубке. Полиции не хотелось оставлять дело без последствий, но, так как главная свидетельница отпала, пришлось дело прикрыть.
Поездка в Мамаронек на Лонг-Айленде казалась довольно продолжительной. Вблизи этого места, в двадцати милях на север от Бронкса, Хобарт выстроил себе бунгало. Вид дома с плоской крышей вызывал в памяти картины островов южных морей.
Здание стояло ярдах в тридцати от берега на невысоких сваях и было опоясано верандой, с которой ступени вели в сад. Весь фасад представлял из себя сплошную стеклянную поверхность, выглядевшую сейчас лучистой лентой света. С левой стороны я заметил невысокую кирпичную пристройку.
У высоких решетчатых ворот стояли два молодых человека в повседневных костюмах. Фирменные значки украшали лацканы пиджаков. Они потребовали предъявить наши приглашения и документы и лишь после этого расступились и освободили дорогу. Я оставил «ягуар» на посыпанной гравием площадке перед домом и поднялся с Филом по ступеням веранды. Хозяин дома уже поджидал нас. Очевидно, от ворот к дому была налажена связь.
— Рад, что вы приняли мое приглашение, — любезно начал он. — Гостей будет не слишком много. Кроме ведущих сотрудников моей фирмы, в сущности, только вы и школьная подруга моей жены со своим знакомым.