Это письмо сделало со мной что-то невероятное: теперь, когда у меня будет сын (я считал, что иначе и быть не может!), куда делась усталость, я быстро в течение дня провернул свои дела, пошел к военному коменданту, выправил железнодорожный билет, собрал вещи, и, хотя сын должен был родиться где-то в январе 1943 года, тем не менее я заразился каким-то нетерпением, будто январь будущего года вот-вот наступит…
Я сдал номер в потийской гостинице, взял чемодан, попрощался с жившими в гостинице корреспондентами Всесоюзного радио Юрием Арди и Вадимом Синявским и только собирался сесть в фаэтон извозчика, как меня окликнул батальонный комиссар Поневежский – постоянный корреспондент центральной газеты Военно-Морского Флота «Красный флот» на Черном море.
Еще издали он размахивал какой-то бумагой.
– Слушай, Сажин, – сказал он, подходя ко мне, – как я рад, что застал тебя!.. Вот пришла «молния»… Прочесть?
Я кивнул, и он прочел:
– «Сажину немедленно отправиться в… Севастополь на шесть-семь дней и дать ряд ярких корреспонденций. Заместитель главного редактора капитан 1 ранга Дивавин».
В политотделе Потийской военно-морской базы мне под большим секретом сообщили, что в Севастополь (время не назвали) идет лидер «Ташкент». Лучшей оказии и желать нельзя было.
Из политотдела военно-морской базы я вернулся в гостиницу, бросил чемодан и только хотел съездить в порт, как встретил Синявского и Арди, они упросили меня не отпускать извозчика, а дать его им – они тоже хотят идти на «Ташкенте» в Севастополь.
Я, конечно, не устоял и отдал им извозчика.
«Ташкент», выделявшийся среди других судов эскадры стройностью и изяществом корабельных форм, элегантно покачивался – он был чуток к погрузкам и приему войск. В этот час на его борт поднимались бойцы стрелковой бригады – пополнение гарнизону осажденного Севастополя.
Сходни стояли несколько крутовато, и стрелки шли по ним с опаской и усилием. После них была дана команда погрузиться отряду моряков. Молчаливо-сосредоточенные, они с какой-то особой лихостью взошли на борт лидера.
Мы поднялись последними. Командование стрелковой бригады уже успело занять кожаные диваны в кают-компании.
На палубе, как на пароме, тоже все занято: солдатами, пушками, ящиками со снарядами, ящиками, оклеенными черепами со скрещенными костями и надписями: «Огнеопасно!», «Фосфор!», «Не курить!».
По радиотрансляции было объявлено о том, что «курить на корабле категорически воспрещается, кроме специально отведенных мест».
…«Курить только в специально отведенных местах…», а если горячий осколок фашистской бомбы или снаряда во время полета или обстрела вопьется в ящик с фосфором, тогда как же?!