Я продолжаю опустошать свои фронтовые блокноты.
Мои записи тех дней отрывочны и несколько сумбурны, но они не случайны – в них хотя и неполное, но все же верное отражение времени.
Немцы, взяв Северную сторону, старательно спешат не утерять темпа в штурме: ведь это третий! Их изумляет, что русские держатся после массированного, порой переходившего в ураганный огонь артиллерийского и авиационного наступления.
Впоследствии фон Манштейн напишет об этих днях следующее:
«…Судьба наступления в эти дни, казалось, висела на волоске. Еще не было признаков ослабления воли противника к сопротивлению, а силы наших войск заметно уменьшились».
Симптоматичное признание! Оно сложилось в разгар третьего штурма, и будь тогда хоть какая-нибудь возможность обзавестись гарнизону Севастополя танками, самолетами, боеприпасами, свежими силами, не видать бы генералу пехоты фон Манштейну фельдмаршальских погон и жезла, которыми впоследствии наградил его Гитлер за взятие Севастополя!
Последняя неделя июня 1942 года.
Сухо. Жарко.
Жарко в воздухе, еще жарче в городе и на переднем крае.
Линия фронта сокращается, как шагреневая кожа, под непрерывными ударами авиации, артиллерии, танков и пехоты противника.
Севастопольцы устали, устали от обстрелов и бомбежек.
Генерал фон Манштейн вернулся в мае к Севастополю с Керченского полуострова с богатыми военными трофеями, и вот теперь город чувствует на себе эти «трофеи».
Положение особенно ухудшилось с потерей Северной стороны: теперь город не может пользоваться регулярной связью с Большой землей. Правда, и до занятия Северной стороны кораблям было тяжело входить в Южную бухту не только потому, что путь, которым прорывались в Севастополь корабли, обстреливался, нет! Перед Главной базой Черноморского флота лежал обширный и плотный минный пояс, в котором оставался свободным от мин лишь узкий коридор. Самое трудное для моряков было попасть в этот узкий коридор и затем, уклоняясь от артиллерийских «вилок», главным образом переменой ходов, идти через Стрелецкий рейд в Северную бухту, а из нее – в Южную. Трудно это было еще и потому, что корабли прорывались в город в ночное время. Только опыт и интуиция штурманов и рулевых старшин и выручали, ведь ни один маяк не горел: маяки на мысе Сарыч и Феоленте были в руках противника, а херсонесский мы сами потушили – определялись судоводители по инфракрасным огням.
После занятия Северной стороны корабли стали ходить в Камышевую бухту, в Южную не проскочить даже ночью. Над Севастополем «висят» немецкие самолеты. На улицах города клубится дым и слышится треск горящих красок и сухого дерева, звон лопающихся и осыпающихся на мостовую оконных стекол.