Тем временем из противоположных кулис показались две красотки, о которых шла речь, а следом - блестящий забияка, соблазнитель и лжец из всех лжецов - капитан Коккодрильо.
Красавец был в испанском - в желтых штанах, облегающем красном камзоле, при шпаге и в огромной шляпе с целым помелом вылинявших перьев. Вид у него при этом был грозный и смешной одновременно, и стоило ему открыть бесстыжий рот, он вызывал то взрывы смеха, то возмущенные возгласы женщин и даже враждебные реплики из зала.
Сначала капитан принялся похваляться, что предыдущей ночью ему удалось ввести в состояние, влекущее за собой серьезные последствия, не менее двухсот девиц. И несмотря на титанические усилия, которых потребовал столь небывалый подвиг, он отнюдь не чувствовал себя истощенным.
- Если какая-то из дам, присутствующих в театре, желала бы испробовать меня по этой части, готов ей услужить - заявил он, тараща глаза и кланяясь, вздымая при этом с пола тучи пыли перьями своей гигантской шляпы.
Капитан оглядел зал, словно в ожидании откликов на свое бесстыдное предложение, но поскольку ответом ему стали только смех и свист мужчин, разочарованно тряхнул головой.
- Не знаете, что теряете, прелестные дамы, отказываясь добровольно от такой единственной оказии, - заметил он. - Завтра я уезжаю...
- Куда тебя черти несут? - раздался голос из дальних рядов.
- Куда? - подхватил капитан. - В Эфиопию! Вы должны знать, что меня там ждет инфанта Пафлагонии, дочь короля Нижней Ингантины. Прелестная девушка! Только черная как смола...И все равно в сто тридцать раз прелестней самой наибелейшей германки. И вдобавок глухая!
- Да-да, глухая, - повторил он, переждав взрыв смеха. - И нечего смеяться. Река Нил на водопадах так шумит, что оглушает всех эфиопов на сто миль вокруг, так что они теперь даже рождаются глухими. Моя инфанта в результате и немая - это ещё большее достоинство! Спросите сами тех, у кого болтливые жены...И вот это очаровательное существо любило меня в полной тишине, но очень горячо. Так горячо, что должна была родить мне сына. Но тут её родственники заметили, как далеко зашли между нами дела...
Воздев очи горе он вздохнул так глубоко, что пуговицы от камзола брызнули в разные стороны.
- Они хотели склонить меня к женитьбе, - продолжал он свою болтовню, и для приманки королевский казначей сразу предлагал в приданое два мешка золота, ровно шестьдесят шесть тысяч цехинов. Но страшный гнев охватил меня при мысли, что у меня будет черная жена. Кровь забурлила в жилах и едва не закипела, лицо мое потемнело, как грозовая туча, брови и волосы на голове встопорщились как иглы, глаза вертелись, как мельничные жернова, нос распух, как огурец, шея вытянулась, как ливерная колбаса, и всеми телесными отверстиями стал я извергать грозные звуки, подобные грому и молниям...