Лицо его прорезали глубокие морщины.
— Продолжай, — сказал я.
— Вы хотели разных вещей, — сказал он, — ты и Одри. Противоположного. И разрыв должен был произойти. Я удивляюсь, что этого не случилось раньше…
— Мы мыслили совершенно одинаково, — вырвалось у меня, — мы были ближе, чем ты можешь себе представить. Я говорю тебе, что мы думали одинаково.
— Но нужно ей было не то, что тебе, — сказал Хант.
— Мы были честны друг с другом. — Я уже сердился. — И она говорила мне, чего ей хочется.
— Она говорила тебе то, что ей казалось, что она хочет, — сказал он. — Но на самом деле она хотела совсем другого.
— Как все просто, — натянуто усмехнулся я. — Откуда ты все это знаешь?
— Потому что наблюдал за вами обоими. Ну и то, что наконец случилось… Понимаешь, когда-то я очень интересовался вами обоими. Тебя я знал хорошо… — он запнулся, — и у меня были особые причины интересоваться Одри.
Я заметил его заминку.
Паузы, когда он подыскивал слова, производили на меня большее впечатление, чем когда бы то ни было раньше.
— Нетрудно было догадаться, что это придет. О, я знаю, что вы очень любили друг друга. Начать надо с того, что вы, вероятно, были очень влюблены. Это поддерживало ваши отношения. Но в некотором смысле она с самого начала была несчастлива. Разве это неправда? Разве ты не чувствовал?
Он задавал мне вопросы спокойно, настойчиво, словно ему совершенно необходимо было получить от меня подтверждение этого обидного факта.
— Неправда, — сердито сказал я. — Она бывала неудовлетворена иногда…
— Причины крылись гораздо глубже… Она была неудовлетворена, потому что вы оба стремились к чему-то, — он сделал паузу, — из ряда вон выходящему. А не так уж много среди нас способных на это в течение длительного времени. Ты, может быть, и способен, для тебя это было легче. Но Одри! Она отказывалась от всего, для чего она создана. Замужество, дети, какая-то личная жизнь. И все ради того, чтобы наблюдать, как ты работаешь.
— Она хотела заняться каким-нибудь делом, точно так же, как и жить со мной…
— Но она не могла, — медленно сказал Хант. — Ей было нечем заниматься. Ты действительно веришь, что она хотела чем-то заняться?
— Конечно, хотела, — ответил я. — Во всяком случае, так она думала.
— Ты действительно веришь, что она не хотела выйти за тебя замуж? Почти с самого начала? Неужели ты не замечал, как ей это нужно?
Я вновь почувствовал его настойчивое желание заставить меня участвовать в моем собственном разоблачении.
— Думаю, что ты прав, — сказал я.
Потом у меня вырвалось:
— Но почему Шерифф? И почему таким образом? Почему я не имел представления?..