2
Месяц спустя я был избран членом совета моего колледжа. Я ждал этого, тем не менее сам факт был мне весьма приятен, и, когда дворецкий совета принес мне эту новость и проводил меня в собор, как полагалось согласно традиции, я помню, что улицы Кембриджа казались мне на этот раз необычно яркими и веселыми. И церемония введения меня в состав совета была очень торжественна, ректор нараспев произносил латинские слова, и свечи отбрасывали мерцающие блики, терявшиеся высоко под сводами. Первый обед с членами совета оказался превосходен, а такого вина мне еще не приходилось пробовать. После обеда мы сидели у камина в профессорской комнате. Мертон и еще кто-то, кого я почти не знал, заказали портвейн, чтобы выпить за мое здоровье, и мне рассказывали о традициях и обычаях, которые выглядят сейчас довольно нелепо, но слушать о них было приятно, потому что я ощущал себя посвященным в святая святых. Потом мы выпили еще портвейна, и мне показали книгу с записями всех пари, которые заключали члены совета, начиная с 1750 года.
В начале книги, я помню, было множество споров сугубо местного значения. Они выглядели странно трогательными на этих старых страницах, как, например: «Держу пари, что мистер Икс получит приход в Боурне до Михайлова дня», или «Бьюсь об заклад, что женитьба мистера Игрек в этом году не принесет потомства». Было, однако, и такое: «Держу пари, что королю Франции не досидеть на престоле до будущего года». Любопытное зрелище представляли, вероятно, собой эти духовные лица восемнадцатого столетия, мои предшественники; они собирались здесь обедать и сидели до позднего вечера, попивая вино и неторопливо беседуя. И вот однажды в их тихую обитель донесся грохот из внешнего мира. На какой-то момент это, должно быть, потревожило их покой. Но они все так же пили вино и бились об заклад, гадая, когда освободится следующий приход.
Спать я улегся совершенно счастливый и чуточку пьяный.
Первые недели в качестве члена совета принесли мне массу радостей. Мне в жизни не приходилось пользоваться роскошью и комфортом, комнаты же, которые я теперь получил, не шли ни в какое сравнение с тем, что я имел до сих пор; так приятно было сидеть в сумерках и наблюдать, как блики света гаснут на дубовых панелях, потом подойти к окну и любоваться туманом, ползущим по саду. Мне нравилась светская обходительность, царившая за обеденным столом членов совета, и вино, которое там подавали. Я ловил себя на том, что наслаждаюсь этим покоем и комфортом; мне было немного стыдно перед самим собой, и я, спохватившись, принимался вновь обдумывать свои честолюбивые планы, ставшие теперь на ступеньку ближе. Я представлял себе, как я буду руководить научным институтом, с чего начну, как буду подбирать людей, руководить их работой, — это был первый план из множества планов, которые я впоследствии строил. Было чертовски приятно предаваться далеко идущим замыслам, когда мое настоящее бытие так прочно определилось.