Франц Зандов удержался и подавил в себе вспышку гнева, хотя раньше при подобном заявлении не стерпел бы, но на его лбу появились еще более глубокие морщины:
— Ты смотришь на вещи и обстоятельства со своей точки зрения, а я — со своей. Правда, твоя профессия предоставляет тебе полную свободу действий и взглядов, я же вынужден считаться с самыми разными, порой взаимоисключающими интересами и не всегда могу выбирать. Уверяю тебя, человек редко бывает господином обстоятельств. Я хотел бы, чтобы между мной и Дженкинсом не существовало общего дела, но договор заключен, и я не могу ничего изменить.
— Ты действительно не можешь? Неужели нет никакого выхода?
— Да ведь я уже говорил тебе, что ради этой коммерции рискнул сотнями тысяч и могу потерять их, если дело не удастся или если отступлюсь от него.
— Даже рискуя понести подобные потери, ты должен был бы отказаться!
Франц Зандов взглянул на брата, словно не веря своим ушам, и воскликнул:
— Понести подобные потери? Ты говоришь это серьезно? Да представляешь ли ты себе, какие это деньги? Я сделал все, что мог! Попытался добром разойтись с Дженкинсом — увы! — это лишь повредило мне: Дженкинс упорно стоит на своем. В последнем письме он с нескрываемым недоверием спросил меня, действительно ли я настолько нуждаюсь в средствах, что так настойчиво, во что бы то ни стало, требую обратно свой капитал? Он, кажется, сомневается в моей кредитоспособности, а это самое опасное, что только может выпасть на долю коммерсанта. Чтобы исправить свою неосторожность, я обязан со всей энергией приняться за это дело.
— Вчера я привел к тебе твое дитя, — серьезно произнес Густав. — Думаю, ты от этого выиграл много больше, чем можешь потерять тут. Я надеялся, что ради Фриды ты откажешься от сомнительного дела, которое не даст тебе прямо глядеть в глаза своей дочери.
Франц Зандов резко отвернулся, но его голос был по-прежнему тверд, когда он ответил:
— Вот именно из-за Фриды! Неужели я должен обездолить своего только что найденного ребенка? Неужели я смею лишить свою дочь половины состояния?
— Ей хватит и другой половины, думаю, что и целое состояние не принесет ей блага, если будет сохранено такой ценой.
— Молчи, в этом ты ничего не смыслишь! Отступить от начатого, соглашаясь на любые потери, невозможно, а потому не будем говорить об этом. Само собой разумеется, я освобождаю тебя от твоего обещания, так как, насколько понимаю, ты никогда не напишешь нужных мне статей.
— Первая уже готова, — холодно возразил Густав. — Правда, она будет и последней — для моей цели достаточно и одной. Я как раз хотел сегодня утром предложить ее твоему вниманию. Вот она! — Вынув из кармана несколько исписанных листков, он подал их брату.