— А Ганин?
— Мальчик держится молодцом, — горестно вздохнула тетка, — для него это настоящая трагедия. Главный ему обещал Гамлета еще года два назад. Он из чувства патриотизма отказался играть у Питера Штейна.
— И правильно сделал.
— Но теперь его выпихнули из спектакля как ненужную часть декорации. Довольно мерзкий поступок, — тетка доверительно наклонилась в сторону Алены. — Я боюсь сегодняшнего собрания. Когда все придут, такое начнется!
— Ильюша не придет. Он уже ушел.
— Поговаривают, что он уйдет и из театра. И поделом. Ничего он не потеряет от этого.
— А когда начнется собрание?
— Через час, — сообщила тетка с отчаянием в голосе.
— Значит, я не успею поговорить с Журавлевым?
— Лучше в другой день. Сегодня все будут на взводе.
— Я все-таки останусь и посмотрю. Очень хочется посмеяться.
— Не понимаю, что смешного ты находишь в склоках! — тетка откинулась на спинку кресла и устало закрыла глаза.
Актеры начали съезжаться за час до запланированного времени. Поскольку в постановке спектакля наметились глобальные изменения, собрание было объявлено общим, то есть прибыть должны были абсолютно все штатные актеры. Мероприятие планировалось масштабное, особенно если учесть, что общие собрания проводились разве что в начале сезона. «Парад шипения, — определила грядущие события Настя, — и большая головная боль». Первой появилась Мария Клязьмина — ведущая актриса, упорно относящая себя к молодому поколению, хотя недавно ей уже исполнилось тридцать два. Вернее, появилась она в костюмерной — в театре она с утра репетировала роль Офелии. Относила она себя к молодежи не зря, так как вполне выглядела, как двадцатидвухлетняя выпускница театрального училища — огромные, распахнутые в мир голубые очи, пухлые губы, длинные, искусно спутанные каштановые волосы, высокая статная фигура. Такие женщины всегда привлекают внимание противоположного пола своей яркостью. Характер у Маши был под стать внешности — огнеопасным, внутри у нее пылало просто-таки адское пламя. И, похоже, она с трудом сдерживала его в себе. Впрочем, в костюмерной актриса сдерживаться не стала.
— Слышали новость? — возмущенно спросила она прямо с порога. — Лисицына — Офелия! — Не обращая внимания на присутствие в комнате постороннего лица, Маша плюхнулась в кресло между теткой Таей и Аленой и, надув алые губы, продолжила, всем телом показывая, как ее колотит от раздражения. — Это после третьей липосакции! Конечно, ей удалось избавиться от пышной задницы, но когда я представлю Лисицыну в джинсах, — она многозначительно хохотнула, дав понять, что зрелище, по меньшей мере, покажется уморительным.