– Ее зовут Тлен, – сказала Флинн. – Веди себя прилично. Цвета нормальные?
– Модель не тетрахроматичная, – вставила Тлен.
Коннер глянул на нее с подозрением.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Флинн.
– Охрененно. Только глянь на все эти пальцы!
– Сюда, – сказала Флинн. – Только там двое мужчин. Они за нас. Наши люди. Все хорошо. О’кей?
– Да, блин. – Коннер снова глянул на свои руки. – Ну ни фига ж себе.
Она взяла его за руку и вывела в коридор.
Тлен стояла рядом с Оссианом, Недертон за ними.
– Коннер Пенске, – представила Флинн, отпуская его руку. – Коннер служил в морской пехоте вместе с моим братом.
Все трое кивнули, внимательно смотря на перифераль. Поза, осанка у нее изменились. Коннер обвел мужчин глазами, решил, что без рукопожатий можно обойтись, и сунул руки в карманы серых брюк. Оглядел комнату:
– Катер? Сухой док?
– Большой навороченный автофургон, – ответила Флинн.
Он подошел к окну, пригнулся, выглянул наружу и сказал, ни к кому не обращаясь:
– Охренеть!
Флинн была у Коннера за спиной, когда тот рывком открыл дверь. Не стал спускаться по трапу, сделал сальто вбок, через перила, приземлился пятнадцатью футами ниже и побежал – она еще не видела, чтобы люди бегали так быстро, – вдоль бесконечных машин, про которые ей сказали, что они принадлежат отцу Льва. Каждая арка, под которой он пробегал, начинала светиться – тонкая дуга в темноте – и тут же гасла. Флинн и не знала, что их тут столько, что гараж такой большой. На бегу он орал благим матом, как, может быть, не орал, когда ему оторвало полтела, а между выкриками издавал гортанное уханье, наверное от невероятной радости, что можно бежать, что у него есть пальцы, и слышать это уханье было даже горше, чем ор.
Затем последняя арка померкла за ним, остались лишь темнота и его вопли.
– Сходить за ним? – спросила Тлен.
Недертон знал, что Оссиан выключил лифт и, возможно, кое-что еще, так что спарринг-партнер Антона с тем, кто сейчас в нем, никуда с этажа не денется.
– Не надо, – сказала Флинн с трапа. Она стояла на верхней ступеньке и смотрела в темноту гаража.
– Что он делает? – спросил Недертон у Оссиана, который по виду пристально щурился на закрытую дверцу бара, а на самом деле наблюдал за бывшим Павлом через внутридомовую систему.
– Пятится, – ответил Оссиан. – Теперь идет вперед. Делает что-то сложное руками.
– Комплексные упражнения, – ответила Флинн, заходя обратно в яхту. – Он помногу ими занимался, пока не стал инвалидом.
– Что с ним случилось? – спросил Недертон.
– Война.
Недертону вспомнилась обезглавленная фигура в Ковент-Гардене.