На третьем гудке эмблема поглотила все. Недертон был в огромном терминале, сером и гранитном, под исчезающе высоким потолком.
– Будьте добры представиться, – произнес голос невидимой молодой англичанки.
– Уилф Недертон. Могу я поговорить с Даэдрой?
Он глянул на свой столик, на бар, на пустой стакан. Алюминиевый пол вокруг столика был теперь с ювелирной точностью вмонтирован в гранитный пол Даэдры: демаркатором служил вуалирующий механизм клуба. Теперь Недертон не видел ни бара, ни митикоид, а значит, не мог заказать еще порцию.
По длине уходящего вдаль зала, словно упражнение на линейную перспективу, стояли прямоугольные пилоны, а на них, на уровне глаз, – знакомые миниатюры ее хирургически содранных кож между двумя стеклами. Типичное бахвальство: на сегодня она вырастила всего шестнадцать экспонатов, и, значит, здесь стояли по большей части дубликаты. Бледный, будто зимний, свет пробивался через невидимые окна. Слышался звук, такой же неопределенный, как освещение, и настолько же неприятный. Намек ясен. Приемная для нежеланных гостей.
– Отлично, – сказал он и услышал, как слово эхом отразилось от гранитных стен.
– Недертон? – спросил голос, словно подозревая, что это какой-то незнакомый эвфемизм.
– Уилф Недертон.
– По какому вопросу вы хотели бы обратиться?
– Я до недавнего времени был ее агентом по связям с общественностью. Личный вопрос.
– Сожалею, мистер Недертон, но вас в нашем архиве нет.
– Куратор Анни Курреж из галереи Тейт-постмодерн, эксперт по неопримитивизму.
– Что-что?
– Спокойно, дорогуша, пусть система распознавания образов поработает.
– Уилф? – спросила Даэдра.
– Спасибо, – ответил он. – Никогда не любил Кафку.
– Кто это?
– Не важно.
– Что тебе надо?
– Незаконченное дело, – произнес он с тихим и совершенно безыскусным вздохом, который воспринял как знак, что вступил в игру.
– Насчет Аэлиты?
– С какой бы стати? – изумленно ответил он.
– Ты не слышал?
– Что?
– Она исчезла.
Недертон мысленно сосчитал до трех:
– Исчезла?!
– Она устраивала прием в мою честь, после истории с Мусорным пятном, в «Парадизе». Когда после этого включились охранные системы, Аэлиты не было.
– Куда она делась?
– Она не находится, Уилф. Нигде.
– А почему охрана была отключена?
– Протокол. Для приема. Это ты испортил мне молнию?
– Нет.
– Тебя огорчили мои татуировки.
– Не до такой степени, чтобы вмешиваться в твой творческий процесс.
– Кто-то вмешался, – сказала она. – Ты заставил меня согласиться. На тех скучных встречах.
– В таком случае хорошо, что я позвонил.
– А что? – спросила она после несколько затянувшейся паузы.