– Да, хорошо, – ответил Недертон уже собственным голосом.
– Лед? – спросил бар.
– Да, пожалуйста.
Появилась его вода.
– Я не понимаю, зачем вы проверяли Флинн, – сказал Недертон. – Если, конечно, вы проверяли именно ее.
– Да, ее. – Лоубир жестом пригласила его сесть.
Недертон взял свою ничем не пахнущую воду и вслед за Лоубир прошел к столу.
– У меня намечена для нее дальнейшая роль, – продолжала инспектор, когда оба сели, – в случае если поход на суаре Даэдры пройдет успешно. Возможно, и для вас тоже. Вы – мастер своего дела, несмотря на определенные недостатки. Удивительным образом недостатки и специфические умения порой тесно связаны.
Недертон отпил глоток минералки. У нее был странный привкус – быть может, известняка.
– Можно спросить, что именно вы предполагаете?
– Боюсь, что не могу вам сейчас сказать. Я отправляю вас к Даэдре, где ни я, ни Лев не сможем вас защитить. Лучше вам не знать больше, чем сейчас.
– Вы буквально знаете все про всех? – спросил Недертон.
– Абсолютно точно – нет. Мне мешает избыток информации, обильной до полной бессмысленности. Изъяны системы объясняются тем, что мы принимаем весь этот океан данных и предлагаемые алгоритмами моменты принятия решений за приемлемый аналог полной определенности. Сама я добиваюсь наилучших результатов, когда делаю вид, будто знаю относительно мало, и действую соответственно. Хотя это куда легче сказать, чем осуществить.
– Вы знаете, кто тот человек, которого видела Флинн? Убийца Аэлиты?
– Думаю, да. Однако этого мало. Парадоксальным образом государство, выросшее на тайнах и лжи, по-прежнему требует доказательств. Не будь бремени доказательства, все превратилось бы в бескостную массу, в протоплазму. – Она отхлебнула джина. – Каким часто и представляется. Просыпаясь, я должна напоминать себе, каков сейчас мир, как он таким стал, какую роль я в этом сыграла. То есть я живу до нелепого долго во все усиливающемся осознании своих ошибок.
– Ошибок?
– Наверное, если смотреть реалистически, не следует их так называть. Тактически, стратегически, в свете всех возможных исходов я делала лучшее, что могла, и, в общем-то, по-прежнему думаю, что у меня неплохо получалось. Цивилизация умирала от недовольства собой. Сегодня мы живы благодаря тому, что я и другие сделали, чтобы не допустить ее смерти. Вы сами не видели ничего иного.
– О, привет! – сказала перифераль Антона из открытой двери в хозяйскую каюту. – Не ждал вас здесь.
– Мистер Пенске, очень приятно, – сказала Лоубир. – Как дела с кубом?
– Кто его выдумал? – спросила перифераль (теперь уже определенно товарищ брата Флинн, Коннер), прислоняясь к косяку так, как никогда бы не прислонился Павел.