По ту их сторону уже ждала громоздкая свежеокрашенная платформа. Марашанец дошаркал до нее, сунул перевозчику монету и занял место на обитой кожей скамье. Предстоял нудный подъем вверх, но предвкушение чистого воздуха и приятного пейзажа сводили на нет тяготу ожидания. Вздремнуть бы, дать отдых мозгам, а то едва ворочаются. К счастью, перевозчик уже заводил механизм. Действо это сопровождалось скрежетом, лязгом и металлическим рычанием. Платформа дрогнула и покинула причал. Путь ее лежал вверх. Грузная, как беременная корова, и такая же неповоротливая, она поднималась вверх. Дору помнил свой первый полет: тогда ему казалось, что им нипочем не перебраться через балки, мосты и каменные колонны, которые, подобно паутине, делили столицу надвое - Верхний и Нижний Нешер. Но перевозчик правил со знанием дела, выжимая из механизма максимум.
"Спать будешь после, - подбодрил себя же, - если Бессердечному будет угодно - на золотых простынях, в компании золотоволосой чистокровки-инвиги".
От этой мысли в промежности стало тесно. Если все выгорит, даже ее сумасшедший садист-братец не сможет этому помешать.
Некоторое время спустя, платформа причалила к гранитному выступу, где ее поджидала пара лакеев. Один отворил калитку, другой, стоя на вытяжке, пожелал господину доброго дня и всяческих благ. Дору сунул обоим по мелкой монете, за что получил двойную порцию лести.
Верхний Нешер отличался от Нижнего так же, как промежность невинной девицы отличается от промежности старой шлюхи. Улицы чисты едва ли не до зеркального блеска, кусты подстрижены, дорожки посыпаны разноцветным песком. Даже листья на деревьях как будто шуршат по чьей-то указке - не слишком громко, не слишком тихо, а аккуратно в меру. Отдавая дань местной моде, мужчины одеты до смешного нелепо: пестрые и расфуфыренные, в перьях и шелках. Глядеть на них так же скучно, как и на ленивых бойцовских петухов. Женщины, напротив, обезличены шимтой, в одинакового кроя и практически одинакового же цвета платьях. Когда мимо, чванливо щелкая каблуками башмаков, прошествовал пижон в розово-голубом плаще и шляпе с плюмажом разноцветных перьев, Дору порадовался, что ему досталась личина бургера, а не придворного пижона. Тяжело приспособиться к новому обличию, если единственное, что оно вызывает - необратимое желание содрать маскарад и скормить его огню.
Путь Дору лежал в таверну под названием "Пестрая лента". Внутри умопомрачительно пахло печеным окороком, жареной фасолью с луком и сметаной, запеченными в медовый коржах яблоками и игристым вином. Марашанец сразу сосчитал все дни, которые был вынужден обходиться без нормальной пищи. Жаль, что не выйдет насладиться ею и в этот раз - болезный чахоточник, уплетающий свиную голяшку привлечет слишком много ненужного внимания. Поэтому Дору ограничился стаканом молока и пухлой, как щеки папашиной дочки, пшеничной булкой только что из печи. Цены же, в отличие от еды, аппетитными не были.