] в полон, царь турецкий стал подговаривать его изменить родине и пойти к нему на службу, а за это обещал отдать за него свою дочь, царевну. Но Байда Вишневецкий остался верен своему народу. Тогда разгневанный царь приказал гайдукам поддеть его крюком за ребра. Байда, даже вися над пропастью на крюке, не перестал бороться с неверными и, выхватив у джуры лук со стрелами, первой стрелой убил царя, второй — царицу, а третьей — их дочь царевну.
Раньше род Вишневецких был православный, и сам Иеремия в юности исповедовал православие, пока не отдали его учиться в Львовскую иезуитскую коллегию. С этих пор он становится католиком. Из боязни, чтоб его католицизм не был поставлен под сомнение родовитыми поляками, Иеремия стал везде подчеркивать свою ненависть к православным, к схизматам и преследовать их при всяком удобном случае. Такое усердие скоро было замечено шляхтой, и авторитет князя Иеремии Вишневецкого в Польше рос с каждым днем.
Был он невысок ростом и неказист, но крепко сколочен. Хрящеватый нос, глубоко посаженные глаза и тонкие синие губы делали лицо его злым и выдавали упрямый, спесивый характер. Невзрачную внешность князь старался восполнить горделивой походкой, властным голосом и безграничной жестокостью.
Владея почти тремястами тысячами душ крестьян на левобережной Украине, князь Иеремия чувствовал себя, как и его прадед на острове Хортице, могущественнее бессильных королей Речи Посполитой. Он мог здесь делать все, что вздумается, совершенно безнаказанно, — а это и значит быть царем. Оставалось только до конца воспользоваться уроками мудрого предка и завязать самостоятельные отношения с соседними государствами, тогда сильнее его не будет претендентов на польский престол. Boт почему Иеремия так обрадовался, когда узнал, что крымский хан прислал к нему посланца.
Князю хотелось, чтоб это был не простой посланец, а посол, поэтому он его иначе и не называл. А для того, чтоб это совсем было похоже на официальный прием посла, он приказал поместить татарина в Солонице, в пяти верстах от Лубен.
Аудиенцию ханскому посланцу князь Иеремия назначил только через неделю. А пока он прикидывал в уме, что могло быть причиной посещения. После долгих раздумий решил не тешить себя надеждой на заигрывания крымского хана, а остановиться на более вероятной причине — набегах его казаков на татарские улусы.
И это льстило его самолюбию: крымский хан не жалуется на него королю, а хочет вести переговоры как равный с равным.
Когда татарам наконец было разрешено прибыть ко двору, они явились на двадцати конях и столько же вели на поводу. Впереди ехал в островерхой шапке косоглазый татарин с редкой седой бородой. Это был Чаус-мурза. За ним вели гнедого коня чистых арабских кровей, под седлом, с подушкой из турецкого войлока.