– Ну вот, – сказал герцог, – вы снова это сделали, миссис Джонсон.
Оливия подняла глаза, и ей тут же захотелось себя ударить, потому что она сразу поняла, что он имеет в виду. Она торопливо поправила очки на переносице.
– Мне интересно… – Откинув голову назад, он прищурился, отчего стали отчетливее видны морщинки в уголках его глаз. Оливия невольно устремила взгляд на эти мелкие, тайные знаки, свидетельствующие о том, что когда-то этот человек коротал время за куда более серьезными занятиями, а не разваливался в кресле. – Как давно вы носите очки? – спросил он.
Оливия пожала плечами, стараясь сохранять спокойствие.
– Не понимаю, почему вас это интересует, ваша светлость.
– О, вас это удивит! Любопытство – это чудесное развлечение.
– Признаться, я удивлена, что вы нуждаетесь в развлечениях, – заметила Оливия. – Может быть, вы разгоните хандру, если выйдете из дома?
– И тем самым лишу себя вашего острого язычка? – Он угрожающе улыбнулся. – Да неужели мы совершим такую глупость? У меня есть некоторые другие возможности развлечься.
Оливия притворилась, что не слышит его.
– Должна заметить, что любопытство – самое опасное снадобье от скуки.
– Почему же, миссис Джонсон? – Он уперся подбородком в кулак. – Неужели вы только что заявили, что представляете собой опасность? Боюсь, леди Риптон забыла об этом упомянуть.
– Ни к чему беспокоиться, – ласково проговорила Оливия. – Я просто обратила ваше внимание: вы можете нанять вместо меня очень степенную экономку.
Герцог рассмеялся, и Оливия увидела ряд его ровных белых зубов и ямочку на подбородке, обычно скрытую.
– Туше! – воскликнул он.
Оливия тоже была готова улыбнуться, но вместо этого крепко сжала губы. Им не следует развлекать друг друга. Любой, кто стал бы свидетелем этой сцены, любой, не знакомый с ними человек, принял бы их за мирно пререкающихся любовников.
Что за странная мысль! Теперь Оливия понимала, что имеют в виду, когда говорят: милые бранятся – только тешатся. При мысли об этом у нее перехватило дыхание.
– Ага! – Герцог приподнял брови. Оливия поняла, что только что снова поднесла руку к носу, чтобы поправить очки.
– Тут пятно. – Она сняла очки, чтобы протереть их носовым платочком, а Марвик просто потянулся и выхватил очки из ее руки.
Оливия вскочила.
– Отдайте мне очки!
Слишком поздно: герцог уже поднес очки к глазам и внимательно вглядывался в линзы. А потом удивленно посмотрел на нее.
Сев, Оливия напряженно выпрямилась. Ждать его неизбежного вердикта было сродни агонии. Теперь герцог знал: очки нужны ей не для того, чтобы лучше видеть; стекла в них хоть и толстые, но обычные.