Оливия пыталась заставить их соблюдать график, дисциплину. Джонз – в те минуты, когда он не прятался в кладовой, – одобрял ее попытки. «У вас задатки отличной экономки, – сказал он ей. – Настоящий талант!» Он был явно довольный тем, что интуиция подсказала ему нанять Оливию.
Но еще меньше обращать внимания на дом было невозможно, если не считать того, что путешествия слуг ранили ее чувства и мешали ее планам. Оливии была нужна предсказуемость: она хотела бы знать, где и когда будет каждый слуга.
А до тех пор, пока она этого не добьется, ей остается только изучать местность да составлять планы обыска. Она знала, что ей необходимо осмотреть кабинет – сверху донизу. В библиотеке тоже были шкафы, требующие осмотра. Оливия рискнула подняться наверх, чтобы представиться хозяину (разочарованная тем, что Джонз не позаботился о этом), и осмотреться. Вместо этого она увидела шокирующее зрелище, а потом он бросил в нее бутылку.
Ее рука буквально ныла от желания повернуть ключ в замке и запереть герцога в его покоях. Но нет, она не посмеет. Так может поступить не экономка, а тюремщик.
«Это могла бы сделать экономка в сумасшедшем доме», – подумала Оливия.
Она глубоко, судорожно вздохнула. Он не целился в нее. Хоть это отрадно.
Впрочем, возможно, все-таки целился, но промахнулся. В комнате герцога было так темно, что от двери она почти ничего не смогла разглядеть. Оливия увидела какие-то тени на полу – книги? Или кипы бумаг? И еще громаду кровати с балдахином. Справа, где тусклый свет просвечивал сквозь задернутые портьеры, Оливия увидела его, точнее, его очертания, силуэт человека, сидевшего спокойно, уронив голову на грудь, словно он молился.
Но герцог не молился. Он безумен. Его безумие чувствуется там – рваное и острое, и кажется, что весь воздух в комнате полон им до краев.
А когда бутылка разбилась, Оливия выронила те бутылки, что собрала с полу до этого. Выходит, он вооружен, потому что у него есть еще три потенциальных орудия, которыми он может бросаться. Она не вернется в его покои, пока не найдет себе какие-нибудь доспехи.
По лицу Оливии пробежала улыбка. Доспехи одного стражника, стоящего возле библиотеки, вполне подойдут.
– Она недавно вошла туда, – раздался где-то впереди голос.
– Нет! Она бы не решилась!
– Говорю же, она это сделала. Я немного послушала, но криков не услышала.
– Тогда жди подбитого глаза. Ты же знаешь, что он не…
Оливия обошла угол. Горничные замолчали, но взгляды, которыми они обменялись, были красноречивее слов и придавали их молчанию насмешливый оттенок. Оливия спросила себя, что они видят на ее лице, не выглядит ли она потрясенной.