– Бертрам, должно быть, выдал им какую-то награду.
Так он теперь верит ей? Оливия ощутила, как ее охватывает чувство облегчения, и она сразу ослабла, словно опустилась в горячую ванну.
– Да, думаю, вы правы. – Как чудесно, что наконец появился кто-то, кто понимает если и не все, то достаточно для того, чтобы разглядеть самые черные вещи. Наконец она не единственная, кто видит их.
Но когда Оливия повернулась к Аластеру и увидела его выражение, охватившее ее облегчение тут же испарилось. В его лице не было ни капли симпатии. Ни откровения, ни понимания. Он смотрел на нее так, как кошка наблюдает за мышиной норкой – прищурив глаза, составляя свои мрачные планы.
– Что мне с вами делать? – спокойно спросил Аластер.
Оливия сглотнула.
– Вы могли бы поблагодарить меня, – сказала она. – Если бы не я, вы, вероятно, по-прежнему сидели бы в своей спальне.
Его губы сжались.
– Как вы можете опять говорить об этом? Да вся эта кампания была разработана для того, чтобы вам было проще совершить кражу. Разве это не так?
– Она действительно… началась по этой причине, – призналась Оливия.
Он посмотрел на нее с легкой, насмешливой улыбкой.
– А потом? Мое благородство взяло над вами верх?
Что Оливия может сказать, чтобы он ей поверил – или в чем ей хотелось бы признаться? «Вопреки здравому смыслу вы постепенно начали… нравиться мне?»
Он будет смеяться над этим до слез. Или – что еще хуже – примет ее признание за очередную ложь и выбросит Оливию из кареты.
– Вы меня обворовали, – продолжал Марвик, глядя перед собой немигающим взором. – Вы мне лгали, вводили меня в заблуждение, рылись в моих вещах, которые использовали потом для того, чтобы шантажировать пэра Британии. Вы согласитесь, что все это ставит меня в трудное положение?
Глаза Оливии стали как-то странно покалывать. Господи, неужели она заплачет? Как унизительно. Она приложила руку к лицу, надеясь, что герцог подумает, будто ее беспокоит боль в щеке.
– Если вы сейчас отдадите меня ему…
Марвик пренебрежительно фыркнул.
– Если бы я хотел это сделать, я бы не стал пачкать туфли о тюремную плесень. Скажите, зачем вам понадобилось шантажировать его?
Она уронила руку – пусть смотрит на нее. Пусть увидит, что она говорит правду.
– Я хотела, чтобы он отстал от меня. Он приставал ко мне, преследовал меня – целых семь лет… Однажды он нанял… он нанял команду частных следователей.
Они едва не поймали ее. Тогда она уже три года как работала на своем первом месте у вдовы банкира в Брайтоне. И тогда же она впервые сбежала ночью.
– Но почему? Чего он от вас хотел?