– Думаю, вы действительно ее любили, – тихо промолвила она. – Мне кажется, вы ответили бы на этот вопрос очень коротко, если бы ответ дался вам легко.
Ее отвага уже не должна была удивлять его. Но Аластер все еще не мог понять, как она это делает – столь неожиданно распределяет баланс силы между ними, что он вынужден отвечать, чтобы доказать свою точку зрения и чтобы она поняла его.
Правда, он уже научился наклонять чашу весов в свою сторону. Встав, он подошел к кровати. Когда он сел рядом с Оливией, она замерла.
– Слишком поздно для беспокойства, мисс Холлидей. – Он протянул к Оливии руку и сунул ее под тяжелую копну волос. Волосы стали рассыпаться и были именно такими шелковистыми, какими он их запомнил, – волосы цвета огня. Он собрал их в кулак, но они были такими густыми, что не помещались в него. А потом Аластер потянул их вниз – так, чтобы ее голова чуть-чуть запрокинулась наверх.
– Так перерезают горло ягнятам, – произнес он. – Вам это известно?
Ее взор нашел его взор, ее глаза расширились, ресницы затрепетали. Он пугает ее. Это хорошо. Герцогу надо было знать, что он все еще на это способен.
– Из вас вышел бы неважный мясник, – отозвалась Оливия.
Храбрится до самого конца. Ему сразу стало стыдно за то, что он запугивал ее.
Марвик отпустил Оливию и позволил ей принять более естественное положение.
– А почему вас интересует, любил ли я ее? – спросил он. – Только не говорите, Оливия, что у вас возник интерес ко мне. – Он провел большим пальцем по контуру ее уха и с удовлетворением услышал, что у нее чуть сорвалось дыхание. – Это что-то, не имеющее отношения к вашим воровским целям? Наверняка пример вашей матери научил вас не целиться так высоко.
Дернув головой, Оливия пересела подальше от него.
– Жестокость вам дается очень хорошо, – промолвила она. – Из-за этого ваша жена старалась избегать вас?
Аластер продолжал восхищаться ею.
– А вы и вправду не понимаете, когда вас побеждают?
– Да? – Она пожала плечами. – Однако я еще не закончила свою историю.
– Но ваши пять минут истекли.
Герцог услышал, что она перестала дышать. А потом, закрыв глаза, Оливия опустила голову.
– Отлично, – сказала она. – Делайте, что хотите.
Его внимание приковала полоска голой кожи на ее шее. Такое уязвимое, нежное местечко.
– Что хочу… – задумчиво повторил Аластер. Он бережно провел костяшками пальцев по ее шее, скользнул к подбородку и осторожно повернул к себе ее лицо.
Оливия вспыхнула, но глаза не открыла.
– Я ничего не чувствую.
– Я же вижу ваше лицо, – пробормотал он. – И вижу, что вы лжете.
Она нахмурилась.