– Ты хочешь этого? – спросил он.
Оливия знала, что, как ни крути, в благопристойности нет ничего добродетельного. И уж точно она не придаст ей больше смелости. К тому же, судя по словам Марвика, Оливии и без того хватает отваги.
Она погладила его щеку, поросшую щетиной. Все-таки Викерз – ужасный лакей.
– О да, – ответила она. – Хочу.
Выдохнув, Аластер наклонился к ней ближе, прихватил зубами мочку ее уха, погладил ее языком, а его руки тем временем порхали, как бабочки, по ее телу, и от этих прикосновений легкая дрожь пробегала то по ее талии, то по груди, то по шее. Подушечки его пальцев погладили ее подбородок. Он водил пальцами по ее щеке, как слепой водит по книге, читая шрифт Брайля.
Руки Оливии тоже обретали любопытство. Она провела ими от его плеч к пояснице. Выпуклости его ягодиц были напряженными, неподатливыми. Она впилась в них ногтями.
Марвик издал странный звук – не то застонал, не то вскрикнул. Прервав поцелуй, он уткнулся лицом в ее шею, и его волосы защекотали ей подбородок. Его прерывистое дыхание согревало ее плечи.
– Минутку, – прошептал он. – Минутку…
Оливия запустила пальцы в его волосы, удерживая его голову на месте. Где-то вдалеке часы с лязгающим глухим звуком пробили полночь.
– Минутку… на что? – спросила она.
Он поднял голову.
– Я терпеть не мог твои очки, – очень тихо проговорил он. – Они действительно скрывали тебя.
Повернув голову, Оливия поцеловала его запястье. Час назад, год назад, месяц назад он был неприкасаем. А теперь, в считанные минуты, она внезапно смогла дотрагиваться до него так, как хочет. Кто сказал, что в жизни не бывает чудес?
Проскользнув под поясницу Оливии, его рука приподняла ее. С помощью Марвика Оливия села и позволила ему поставить ее на ноги. Ее груди, лишенные поддержки, стали тяжелыми и подвижными. Его губы приоткрылись, когда он смотрел на нее. Его большой палец прикоснулся к ее правому соску, и из ее груди вырвался стон.
Аластер вяло поцеловал ее в губы. Его руки пробежали вдоль ее тела; подхватив ее юбки, он снял с Оливии платье, затем развязал тесемки на нижних юбках и вынул ее из них.
– Боже правый! – выдохнул он восхищенно, отступая назад и не сводя с нее взгляда. – Ты скрывала не только глаза…
От восторженных ноток в его голосе Оливия покраснела. Она села на край кровати, но он снова уложил ее. А потом вновь навис над ней под таким углом, что стал видеться Оливии темным безликим силуэтом, как фигура из сна.
У ее любовника из мира грез были горячие любопытные пальцы. Они приподнимали ее груди и взвешивали их. Его большой палец очерчивал окружность ее соска, отчего по телу пробегала дрожь; в ней просыпалось наслаждение, требуя, чтобы она раздвинула ноги и рывком приподнялась ближе к нему, чтобы еще раз испытать те ощущения, которые он подарил ей в библиотеке.