– Какое несчастье, – сказал он, – что эти мелкие городки умудряются собирать весь мусор.
Старшая из матрон развернулась и, громыхая туфлями по помосту, направилась к дороге. Через мгновение молодая дамочка с кислой физиономией, подобрав юбки, направилась следом за ней.
– О! – прошептала Оливия. – Это действительно приятно.
Экипаж поравнялся с ними, лошадь забила копытом.
– Вы, по сути, прошли сквозь строй, – заметил Аластер. – Давайте-ка уедем из этой преисподней.
Оливия позволила герцогу помочь ей сесть в экипаж. Но как только дверца захлопнулась, она тут же сказала:
– Это не было прохождением сквозь строй. Проходя сквозь строй, человек чувствует боль. А меня никогда не интересовало их доброе мнение.
– Само собой.
– Правда. Никогда. – Она посмотрела на Марвика со странной мимолетной улыбкой. – Только не думайте, что я хотела, чтобы они извинились за прошлое. Мне просто захотелось на минутку оказаться на месте мамы – теперь, когда я настолько опытна, что в состоянии сделать это. Но как выяснилось, я не могу. Потому что ее всегда волновало, что они думают. Когда я была маленькой, я решила, что никто, кроме меня самой, не сможет меня погубить. И только сегодня я поняла, что сдержала данное обещание. Их взгляды были мне безразличны.
Аластер молча оценивал ее слова. Оливия действительно имела в виду то, что говорила. Это не было спектаклем или бравадой.
– Но я бы очень хотела, – добавила она, – чтобы вы больше не называли меня бесстыдной. Потому что ваше мнение я ценю. – Она поморщилась. – Хотя, возможно, этого делать не стоит.
– Это не было оскорблением. – Помоги ему, господи, если он еще когда-нибудь скажет это слово в оскорбительном смысле. – Я предложил вам быть настолько бесстыдной, насколько вам хочется.
Наклонив голову, Оливия посмотрела на него с улыбкой и удивлением.
– Правда? Но, кажется, я и впрямь удивила вас в поезде. А я бы не хотела топтать ваши нежные чувства…
Взяв Оливию за талию, он подтащил ее к своему месту в экипаже и посадил к себе на колени.
Она оказалась мягким, удивленным, смеющимся, вырывающимся горячим свертком в его руках.
– Боже! – воскликнула она и охнула, теряя равновесие. Аластер удержал ее за талию, и Оливия обвила его шею руками и широко улыбалась. – Кажется, вы предпочитаете, чтобы я была бесстыдной.
Марвик зарылся лицом в ее волосы, втянул ее запах, стал дышать ею. Пусть поселится в его легких. Пусть проникнет в каждую его пору. От нее пахло розами, но теперь он понимал, что косметика тут ни при чем – мыло в квартире было из касторового масла и щелочи. Так что этот запах был не ароматом цветочной воды, а ароматом самой Оливии, какой-то алхимической эссенцией ее странной натуры. Ее изумительной натуры. Благоухающая розами отвага, равнодушная к условностям.