– Разумеется. – Оливия кивком головы указала на хлебную лавку, в которой кто-то прятался в тени. – Булочник – мистер Портер – был очень добр к маме, чего не скажешь о его жене. Увидев маму на улице, она отворачивалась.
– Глупцы! – бросил герцог.
– По сути, добродетельные прихожане. Это миссис Портер и мисси Дейл вступили в заговор, чтобы выгнать маму из общины. У мамы не было доказательства, что ее крестили – вот с помощью чего они до нее добрались.
Боже! Как это низко и жестоко! А еще это самый быстрый и эффективный способ изолировать человека от общества – особенно от такого маленького, как в Алленз-Энд. Шевельнув рукой, Марвик крепче сжал руку Оливии.
Но она, фыркнув, выдернула свою руку.
– Я была рада этому. Викарий вел невероятно нудные службы.
Герцог заставил Оливию остановиться в двадцати шагах от уставившихся на них матрон. И вспомнил собственные слова, которые сказал ей в карете: «У вас тут не осталось друзей?».
Никогда в жизни он не был так безрассудно жесток.
– Я тоже был одинок, – проговорил он, – когда был мальчиком. О моих родителях сплетничали, над ним насмехались, изгоняли их из общества. Но это был не мой крест, и я не должен был его нести. И вы не должны нести чужой груз.
На ее лице появилось какое-то жалкое, ранимое выражение – он не хотел бы вновь увидеть его. Без сомнения, в его власти позаботиться о том, чтобы Оливия больше никогда так не выглядела. Иначе к чему тогда власть?
– Но не все были столь ужасны, – тихо продолжила она. – Викарий сказал ей, что это не важно, но мама так никогда и не вернулась в церковь. Признаться, к концу она вообще очень редко выходила из дома.
Что-то в нем щелкнуло, он резко вздохнул.
– Она решила не выходить из дома, – вымолвил он.
– Вы думали, вам первому пришло в голову такое решение?
Аластер был ошеломлен, как будто его неожиданно толкнули в стену.
– Но вы же никогда не прятались.
В его голосе звучала горечь? Или обычное любопытство?
– Они не заслуживали того, чтобы прятаться от них. – Она посмотрела на матрон через его плечо. – А там стоит модистка. Бертраму приходилось привозить маме шляпки из Лондона. Мистер Арнделл их ей не продавал – его жена запретила.
– Черт возьми, да я куплю вам все шляпки в этой деревне!
Поморщившись, Оливия встретилась глазами с матронами, которые стояли на другом конце деревянного помоста.
– Да не нужны мне здешние шляпки, – отчетливо и громко произнесла она. – Они все тут просто ужасные.
Аластер повернулся, чтобы вместе с ней поглазеть на женщин. Две из них были примерно того же возраста, что миссис Хотчкисс, а третья оказалась совсем молоденькой, и можно было бы даже подумать, что она ровесница Оливии, да только кислое выражение лица делало ее куда старше.