– Я хочу познакомиться с каждым, Александр Васильевич.
– Хорошо, я сейчас распоряжусь, чтобы подготовились к представлению.
Шапошников с удовольствием рассказывал о каждом своем помощнике, приходившем представляться, и Гогичайшвили заметил:
– Ну что ж, вижу – в полку подобрались замечательные люди, вам можно только позавидовать. Я думаю – сработаемся, – улыбнулся Гогичайшвили. – Давайте подумаем, кого можно поставить комбатами.
– Товарищ майор, может быть, не будем дробить те силы, что у нас есть, и сведем их все в один батальон, а дадут пополнение – развернемся, – предложил Шапошников. – Так и управлять будет легче. А комбатом предлагаю старшего лейтенанта Свинаренко, он кадровый, до войны командовал ротой. Наиболее опытный. В полку, правда, только с сентября, но в окружении показал себя отлично.
– Хорошо, готовьте приказ на утверждение. Но как же мы растянем все, что у нас есть, на семь километров…
– Давайте завтра на местности и решим, вплоть до пулемета. Бойцы в полку надежные, не побегут, ручаюсь за каждого, поэтому пулеметчиков можно ставить и на самостоятельные участки, – предложил Шапошников. – Будем считать каждого за взвод, что же поделать. Иного выхода не вижу.
– Да, надеяться на пополнение сейчас бессмысленно. Все, что есть, идет под Москву, там самое главное, – сказал Гогичайшвили.
– У нас кадровые бойцы, хотя их немного и осталось, но как корешки, если зацепятся, то ничем их не выдернуть, – сказал Наумов.
– Да, кадр есть кадр, – с гордостью добавил Шапошников.
– В полку сейчас ненадежных и нестойких нет, такие в окружении остались, – сказал Бородин, уполномоченный особого отдела полка. – Настроение у людей – драться до победы или до смерти.
– Ну, что ж, товарищи, – заключил майор Гогичайшвили, – теперь воевать будем вместе.
Весь день 6 ноября бойцы дивизии полковника Гришина вгрызались в начавшую подмерзать заснеженную землю у неприметных деревенек Ереминка, Верхний Изрог, Яблоново, Закопы, раскинувшихся на многие километры вдоль Красивой Мечи. Не только комбаты, но и командиры полков лично обошли все участки обороны, осмотрели буквально каждый окоп и огневую позицию каждого пулемета и орудия.
Лейтенант Вольхин, получив на свою роту в сорок пять человек участок почти в полтора километра, даже не удивился. Настолько он привык за эти четыре месяца войны к вынужденным нарушениям боевого устава, к бесконечным трудностям и условностям, что, казалось, удивляться больше нечему.
Небо на западе было затянуто низкими серыми облаками, незаметно смыкалось с землей, и от самого горизонта до их позиций было огромное, чуть холмистое поле, изредка перерезанное оврагами, лишь кое-где стояли голые кусты, да очень редко одинокие голые березки.