Подошли Гогичайшвили, Шапошников и Меркулов.
– Ну, как, Беззубенко, исправны? – спросил Гогичайшвили.
– Исправны, товарищ майор. Все три. Не понимаю, почему они их здесь оставили.
– А снарядов сколько бросили, тысячи три, не меньше, – добавил Иванов.
– Калибр маловат. Ну что это – тридцать семь миллиметров, – сказал старший лейтенант Меркулов, – нашей сорокапятке в подметки не годятся.
– Ничего, воевать можно. Включайте их в состав батареи, – приказал майор Гогичайшвили, – теперь будет у нас пять орудий. И снаряды забирайте, сколько сможете погрузить на сани.
У саней в разных позах лежали несколько наших погибших бойцов.
– Ящики были с шоколадом, – объяснил политрук Иванов, – только они подбежали, стали осматривать – и мина туда, прямо в сани. Откуда и взялась эта мина, бой-то уже заканчивался.
«Да, что может быть глупей: остаться в живых в атаке и погибнуть из-за шоколада», – с горечью подумал капитан Шапошников.
Подошел лейтенант Степанцев, который должен был взять на учет все трофеи.
– Разрешите доложить, товарищ майор, – обратился он к Гогичайшвили, – Мерецкий лошадей подогнал, сейчас грузим. Очень много всего, особенно консервов, муки. Сигарет несколько ящиков. Точнее подсчитаю позднее.
– Раздайте часть трофеев местным жителям, – приказал Гогичайшвили.
– Тут столько всего немцы побросали, что нам все равно не увезти, – сказал Степанцев.
– Кого вместо Свинаренко поставим, товарищ майор? – спросил Шапошников.
Старший лейтенант Свинаренко, командир второго батальона, отчаянной храбрости парень, лично уничтожил, как говорили его бойцы, десять немцев, но погиб от разрыва гранаты.
Майор Гогичайшвили задумался и нахмурил лоб.
– Сколько у нас сейчас точно в наличии штыков?
– В обоих батальонах сто тридцать три.
– Тогда зачем их дробить? Два слабых пальца, а так хоть какой-то кулак. Пусть Мызников принимает и батальон Свинаренко, все равно взводных и ротных на один батальон.
К Гогичайшвили рысью подъехали старшина Кирченков и двое бойцов.
– Разрешите доложить, товарищ майор? Догнали немцев у Медведок, они даже на насыпи никого не оставили. Отходят несколькими группами, всего насчитали их сотни три, не меньше, несколько повозок с пулеметами.
– Поднимайте полк, товарищ Наумов, – приказал Гогичайшвили, – выступаем немедленно.
Раздались команды, и группы бойцов, до этого беспорядочно стоявшие или бродившие по улице села, стали выстраиваться повзводно и поротно, заправлялись, закрепляли за спинами друг у друга вещмешки.
Николай Мазурин спрашивал у каждого встречного: «Не видел ли политрука Очерванюка?» Нашел его перед построением полка.