— Там еще есть, — подал голос Мирбах. — Посмотрите вторую стопку…
— Благодарю вас, непременно. Так вот, что есть взятка? Допустим, вы нашли на улице монету, подобрали, сунули в карман, — шулер говорил, не глядя в лицо собеседнику, негромко и даже рассеянно, как если бы уделял более внимания нотам. — А кто-то глядит из-за угла и думает: до чего же ловко я подсунул взятку герру Крылову! Взятка, сударь, это деньги или предмет, о которых обе стороны, дающая и берущая, знают, что это взятка. Если фон дер Лауниц проиграет вам пятьдесят талеров, то и он будет знать, что это взятка, и мы с вами. А если он проиграет пятьсот талеров?
— Так…
— Будет ли он сам считать это взяткой?
— Черт его знает.
— Он будет считать это пакостью Фортуны, своей оплошностью, непредвиденным убытком, но уж никак не взяткой. В итоге его совесть будет чиста. Да и ваша также.
— Это — в случае, если он позволит обыграть себя… — Маликульмульк осекся.
— Позволит. Это будет любопытная игра. В самом начале мы будем состязаться — кто более проиграет противнику мелких сумм. А вот потом нас ждет неплохое развлечение…
Шулер, видимо, еще на Родниковой улице понял, что Маликульмульк если и не состоял формально в картежной академии, то немало от академиков нахватался и имел познания в стратегии и тактике облапошивания простаков.
Но Маликульмульк, поняв замысел, совершенно не хотел обсуждать подробности.
— Не объяснил ли барон, отчего у него вышли контры с герром Брискорном? — спросил он. — Тут ведь что-то серьезное — если инженерный полковник врывается в чужие комнаты и устраивает скандал, а барон приказывает выкинуть его на улицу, то… то причина должна быть… увесистая…
— Я полагаю, весьма увесистая. Могу сказать только, что Брискорн раза два приходил к барону на прошлой неделе. Они беседовали наедине, но открытой ссоры меж ними не было.
— Неужели никто из слуг не догадался подслушать?
— Это хороший вопрос, герр Крылов. Но чтобы задавать слугам такие вопросы, нужно несколько приучить их к себе. Для чего потребны время и деньги.
— Послушайте, у меня есть разумное предложение, — поразмыслив, сказал Маликульмульк. — Брискорн мне приятель. Я не хочу, чтобы из-за этой истории пострадала его репутация. Вы сами, помнится, рассказывали, что вместе с бароном приехала какая-то подозрительная родственница. Что она такое? Я заметил — вы нравитесь женщинам… может, для вас не составит труда и ей понравиться?..
Фон Димшиц рассмеялся.
— Это молодая особа, не старше двадцати восьми лет, которая числится гувернанткой бароновой внучки Элизы Каролины, хотя девица в гувернантках уже не нуждается — ей лет восемнадцать, на мой взгляд. Фрау Граве сопровождала ее в театр и в концерты, ездила с ней на гулянья. Но скорее как компаньонка, и то — нежелательная. Вы понимаете, о чем речь?