Маликульмульк свернул на Известковую и скорым шагом приближался к «Лондону». Ему отчего-то было весело, проснулся азарт, ожило предвкушение Большой Игры. Игра, положим, предстояла лишь вечером, а настроение возникло уже теперь. Да еще какая Игра! Нужно было договориться с фон Димшицем, чтобы шулер похитрее расспросил фрау Граве — пусть бы рассказала все, что знает про ссору барона с Брискорном. И еще этот внук… Внук может что-то знать о скрипке — скажем, дед ему обещал отменный инструмент… но кто поговорит с внуком так, чтобы не внушить подозрений деду? Не исключено, что внук, с виду — простодушный юноша, скажет нечто важное об участии Брискорна в этом деле…
Выстраивая в голове интригу наподобие той, что должна составлять скелет комедии, а в комедийных скелетах он знал толк, Маликульмульк приблизился к «Лондону» и увидел толпу на углу Известковой и Малой Кузнечной. Первая мысль была — неудачно перевернулись сани. Но ни саней, ни ормана, ни лошадь Маликульмульк там не обнаружил, зато ощутил легкий удар по плечу и обернулся.
— Добрый день, любезный друг, — сказал Гриндель. — Мы решили пообедать в «Лавровом венке», а тут такая неприятная новость…
— Добрый день, Давид Иероним, добрый день, герр Паррот, добрый день, дети, — Маликульмульк улыбнулся мальчикам. — Что случилось?
— Похоже, это как-то связано с пропажей скрипки. Я с детьми пойду в «Лавровый венок» и закажу обед на всех, а ты, Давид Иероним, расскажи подробности, — с тем Паррот, забрав мальчиков, ушел.
Маликульмульк прислушался — две женщины, стоявшие рядом с ним, с увлечением толковали про размер подвального окна…
— Мы договорились встретиться тут, Георг Фридрих водил детей в анатомический театр, им это полезно, — сказал Гриндель. — Я подошел пораньше и почти все видел.
— Что вы видели?
— Как вытаскивали тело. Тут ведь уже не меньше часа длится весь этот переполох.
— Тело?
— Загадочная история, — сказал Гриндель. — Отойдемте-ка. Я все вам не только расскажу, но и покажу.
Они прошли по Малой Кузнечной в сторону Большой Конной, там было потише. Гриндель остановился у ворот гостиничного двора.
— Итальянцы собирались сегодня уезжать. Не знаю насчет обоих Манчини, а певцы и певицы имели такое намерение — так сказали гостиничные истопники, которые тут бегали едва ль не счастливые — впервые они оказались в центре общего внимания. Квартет, разумеется, тоже собрался в дорогу, но накануне отъезда отправился в «Лавровый венок», вы же видите, он чуть ли не напротив «Лондона», очень удобно — даже в основательном подпитии не заблудишься. Певцы были приглашены в какой-то дом, певицы остались в своих комнатах, собирались в дорогу и помогали старику Манчини ухаживать за мальчиком. Никто не заметил, что музыканты ушли вчетвером, а вернулись втроем. Утром оказалось, что скрипач Баретти пропал.