— Что вы решили относительно денег? — спросил шулер.
— Пока ничего. Мне нужен орман. Завтра после службы я приду к вам, и мы немного позанимаемся. Могу принести свою скрипочку. Она не столь знатная, но коли вам что-то говорит имя Ивана Батова…
— Говорит, разумеется. Охотно познакомлю свою «Лукрецию» с «фрейлейн Батовой»!
Найти ормана возле «Петербурга» было несложно, и Маликульмульк укатил в Петербуржское предместье — ужинать, поскольку барон угостил как-то убого, и спать! Спать! Он был доволен жизнью и, засыпая, дал себе слово непременно навестить Федора Осиповича и посоветоваться с ним насчет дальнейшего следствия. Если скрипка еще у Брискорна — он ее подбросит, сделать сие нетрудно — ему Екатерина Николаевна поможет. Тем более если треклятая эта скрипка все еще спрятана в Рижском замке. А вот если она уже у барона — будет очень неприятный разговор, очень неприятный… без помощи Федора Осиповича не обойтись… Он умен, он опытен, он лучше Маликульмулька сумеет внушить Брискорну, что нужно пойти к барону и вернуть деньги… но что, если скрипку барон взял, а денег за нее не дал?..
На этом рассуждении Маликульмульк заснул.
Утром он, плотно позавтракав, приехал в канцелярию. Настроение было отличное, он даже настолько воспарил духом, что собрался с выигрыша заказать пресловутый французский пирог в «Петербурге», без которого что-то никак не начиналась задуманная комедия «Пирог». Ему казалось, что если он начнет есть это кушанье именно так, как комические герои Даша и Ванька, то возникнет сильное желание взять в руки перо и описать священнодействие с ножками и крылышками дичи, заполняющими пространство пирога. Великое дело — выигрыш, сразу вселяет в душу бодрость.
В канцелярии на столе уже лежали пустые конверты с печатями. Но Маликульмульк был исполнен любви к человечеству — он сразу спросил, не было ли жалоб. Жалобы нашлись — на кожевенной мануфактуре Либмана мастер-немец повадился наказывать тростью русских рабочих. Когда же несколько человек покинули мануфактуру, он их отыскал, связанными доставил обратно, как будто они крепостные, и велел выпороть.
— Что? — переспросил сам себя Маликульмульк, читая написанную по-русски бумагу. — Немец? Кем это он себя вообразил?!
С такой жалобой следовало немедленно бежать к князю. И Маликульмульк даже стал выбираться из-за своего начальственного стола, когда дверь канцелярии приоткрылась.
— Вас его сиятельство просят, — сказал, заглянув, казачок Гришка.
Маликульмульк прихватил жалобу и радостно устремился в голицынский кабинет.
Там он, к большому своему удивлению, обнаружил Брискорна.