— Кто этот надежный человек? — этот вопрос Маликульмульк и Паррот задали хором, только один — по-русски, другой — по-немецки.
— Да вы же, Иван Андреич! Вы сами рассказали мне, что Брискорн игрок, что он проиграл жалованье на год вперед, что он вынес скрипку из замка! Вам лишь нужны были сведения о его прошлом — и я, как умел, их предоставил! Герр Паррот! — Федор Осипович перешел на немецкий. — Одна правда! Вы велите дальше читать — как Барклай де Толли сговорился с фон Либгардом, чтобы скрипка была увезена из Риги и здесь более не появлялась…
— Крылов! Что он вам такое сказал? — перебил Туманского Паррот. — Отчего вы стоите, как каменный болван, разинув рот?
— Он сказал, будто я… будто от меня… будто я обвинил Брискорна в похищении скрипки… но это — ложь, подлая ложь, он извратил слова мои…
— Погодите, господа! — вмешался Давид Иероним. — Герр Крылов, вы говорили с этим господином о поисках скрипки?
— Говорил… я делал предположения… Но я никого не обвинял!
Федор Осипович очень ловко выхватил у Маликульмулька бумагу — разорвав ее пополам. Свою половину он вознамерился обратить в мелкие клочья, но помешал Гриндель, схватив его сзади с неожиданной для аптекаря силой и ловкостью. Должно быть, сказалась кровь родного дедушки — браковщика мачт, который и обращаться с тяжелыми бревнами умел, и, при нужде, схватиться с плотогонами и одержать в драке победу.
Паррот разомкнул пальцы Туманского жестоким способом — вывернув их. Скомканную добычу отдал Маликульмульку.
— Читайте дальше и сразу же переводите, — сказал он. — Сдается мне, сейчас мы неплохо повеселимся.
Маликульмулька прошиб пот.
Возражать Парроту, когда он чего-то требовал, было невозможно. И Маликульмульк, совместив обрывки, продолжал, каждую прочитанную фразу старательно перекладывая на немецкий:
— «Поиск скрипки его сиятельство князь Голицын вел самыми нелепыми средствами… Не видя достаточного усердия со стороны Управы благочиния, он отрядил на поиски покражи начальника своей канцелярии, в ущерб его прямым обязанностям… Сей, по имени Иван Крылов, должность свою получил по протекции и совершенно к ней не способен… Целые дни он проводит в срезании сургучных печатей с конвертов…» — переведя это, Маликульмульк замолчал и набычился.
— Правда, Крылов? — спросил Паррот.
— Нет. То есть да, я срезаю печати… иногда, чтобы позабавить больное дитя… Но кто мог?..
— Этот господин не зря околачивается вокруг Рижского замка. Кто-то из ваших подчиненных его порадовал. Вот, кажется, и разгадка истории с докторовой шубой, — сказал Паррот. — Ему всего лишь до смерти хотелось попасть на прием. Где шуба, Туманский?