В аптеке обязательно должен был дежурить кто-то из учеников. Маликульмульк полагал оставить там большую часть гостинцев, а с меньшей, выйдя через Ратушную площадь на Господскую, быстро дойти до Конюшенной. Он загадал даже, что должно получиться ровно полтысячи шагов, и ежели такая круглая цифра получится, то, то… «Не искушай Господа своего», — сказал он себе строго. Гадания хороши для девиц на выданье, да и тех батюшка на исповеди за эти глупости ругает.
Почему-то мысль о Тараторке на исповеди вызвала в памяти лицо Анны Дивовой. Где она, что с ней? Маликульмульк не очень любил вспоминать свои ошибки — та часть его натуры, которая отвечала за былые грехи, была отдана в ведение Косолапому Жанно, для которого прошлое представлялось предлинным столом, уставленным тарелками и мисками, не более. Анна Дивова была ошибкой неприятной — он мог удержать эту женщину от опасной глупости, но сам повел себя по-дурацки, и счастье еще, что отделался купанием в холодном пруду.
В каждом человеке сидит некий бес-хранитель. Ангел-хранитель — он снаружи, он может выручить в беде. А бес-хранитель внимательно следит, как бы какое воспоминание не разбередило душу. И, словно солдат при шлагбауме, загораживает путь мысли и направляет ее по другой дорожке. Вот и сейчас он встрепенулся, вместо Анны подсунул лица ее маленьких племянников. И даже подсказал: надо бы им также снести новогодних гостинцев, тогда совесть будет совершенно чиста! Старому Дивову — фунтик табака, детям — лакомства. Вроде они на зиму одеты-обуты, этим сама княгиня как-то раз озаботилась. Вроде старик Дивов в надзирательской должности получает достаточно, чтобы прокормить внуков…
Прикидывая свой дальнейший маршрут с учетом похода в Цитадель, Маликульмульк обогнул Домский собор, вышел на Большую Новую улицу и уже видел окна аптеки и каменный барельеф со слоном над дверью, когда извозчичьи санки, катившие со стороны реки, подлетели так стремительно, что пришлось отскочить в сторону, и если бы не трость — возможно, шлепнуться в снег.
В санках сидели две женщины, закутанные так, словно собрались в Сибирь. Они выбрались, причем из-под длинных шуб показались валенки. Эти женщины, не обращая внимания на увесистого господина со свертком под мышкой и прочих прохожих, бурно ссорились по-итальянски.
— Мы сегодня же должны уехать отсюда! — требовала высокая дама. — Я не понимаю — ты на что-то рассчитываешь, крошка? Ты зря тратишь время!
— Я не могу оставить бедного Никколо!..
— Это я уже слышала! Пусть о нем заботится старый бес! Никколо столько денег для него может заработать, что он должен день и ночь сидеть у постели. А здесь мы очень быстро купим лекарства и сразу вернемся в гостиницу…