– Госпожа, простите…
– В последнее время ты думаешь не о том, как услужить мне, а о том, как бы поскорее отправиться к Эрну. Я не хочу терять хорошую служанку. Поэтому я запрещаю тебе создавать пару с Эрном.
– Госпожа! – взмолилась Идма, бросаясь на колени. Только сейчас она сообразила: никогда еще она не видела госпожу в такой ярости.
– Это даже не наказание. Я всего лишь хочу, чтобы ничто не мешало тебе выполнять твой долг. Прекрати лить слезы!
– Госпожа, лучше накажите меня, только не запрещайте…
– Ступай, принеси мне шоколаду.
– Госпожа… госпожа, я не встану, пока вы не позволите…
– Это неслыханно! – хрупкий гребень с треском сломался в пальцах Вириты.
– Госпожа!
Вирита порывисто встала, открыла дверь, крикнула лакею:
– Надсмотрщика сюда, немедленно!
И – надсмотрщику:
– Дашь ей десять плетей!
– Ей? – надсмотрщик удивился: Идма никогда не вызывала недовольства госпожи.
– Выполняй!
Идма покорно последовала за надсмотрщиком. Единственное, что сейчас ее страшило: а вдруг Эрн увидит, как ее будут наказывать?..
Вирита отбросила обломки гребня и открыла первую попавшуюся книгу.
– Госпожа! – услышала она тихий зов под окном.
Выглянула.
– Госпожа, Идма опоздала по моей вине. Пощадите ее.
– Нет. Она ослушалась – и будет наказана, – Вирита вздохнула, удивляясь своему долготерпению, – растолковывает рабу то, что он должен знать так же хорошо, как свое имя.
– Госпожа, я знаю, вы очень добрая… зачем же вы притворяетесь жестокой?
Вирита задохнулась от возмущения: раб во всеуслышание, стоя во дворе, осуждает поступки госпожи! Сначала Идма, теперь Эрн… с ума они сошли, что ли?!
– Если вам непременно надо кого-то наказать, накажите меня. Так будет справедливее.
Что это? Ей послышался в его словах вызов? Или?..
– Ступай на свое место, – велела Вирита.
– Мое место? О, да, милостивая госпожа, я помню свое место! – Эрн усмехнулся. – А вы – вы как будто бы забыли, что предаваться гневу по столь ничтожному поводу, как мелкий проступок раба, недостойно Высшей.
– Надсмотрщик! – что было сил закричала Вирита. Пусть она забыла о достоинстве Высшей, пусть… – Двадцать плетей этому рабу!
Эрн выпрямился.
– Благодарю вас, госпожа.
Да он насмехается!
– Тридцать!
– Ваша щедрость поистине безгранична.
– Сорок! Напомните ему, как полагается говорить с госпожой!
– Госпожа, неужели я удостоился вашего гнева?
– Столько, сколько понадобится, чтобы он взмолился о пощаде!
Проводила Эрна и надсмотрщика взглядом – и вдруг, со злостью отшвырнув книгу, бросилась следом.
Отец рассердился бы, если бы узнал, что его дочь, высокородная госпожа Вирита де Эльтран, явилась на задний двор да еще во время наказания рабов.