Легкое нажатие на язык заставляет меня облизать его палец. У него солоноватый привкус, мешающийся со вкусом вина. Я останавливаюсь, он осторожно нажимает пальцем – я продолжаю и только, когда мягкое, струящееся ощущение появляется внизу живота, закрываю глаза.
Убирая палец, он улыбается. Протягивает мне руку ладонью вниз над моей тарелкой и говорит: «Вытри». Я оборачиваю его руку своей салфеткой, как будто пытаюсь остановить кровь. Вместо нетронутого сэндвича на тарелке я вижу себя, привязанной к кровати, привязанной к столу, привязанной к раковине в ванной, вижу, как мое лицо краснеет от горячего пара, пока он принимает душ; я слышу шум воды, капельки пота выступают на моей верхней губе, мои глаза закрыты, рот приоткрыт; связанная и раздетая, связанная и лишенная других чувств, кроме исступленного желания – еще.
«Не забудь, – говорит он. – Я хочу, чтобы ты иногда в течение дня вспоминала, что происходит с тобой…» А потом: «Пей кофе». Я чинно делаю глоток чуть теплой жидкости, как будто ждала все это время его разрешения. Он выводит меня из ресторана. Два часа спустя я сдаюсь и звоню ему. Заклинание продолжает действовать. Я сидела в офисе, глядя на свой календарь, сидела, глядя на сетку окон через дорогу. Я не отвечала на звонки. Его секретарь тоном, не допускающим возражений, предупреждает меня, что у него назначена встреча через пять минут, а затем я слышу его голос. «Ты не можешь так поступать со мной», – шепчу я в трубку. Воцаряется короткая пауза. «Сегодня на ужин креветки, – произносит он неторопливо. – Подумай об этом».
Ланч стал поворотным моментом. Стало очевидным – нам обоим стало очевидно, – что моя жизнь теперь была аккуратно поделена надвое: ночь и день; с ним и без него. И что ошибкой, и, вероятно, опасной ошибкой, было бы смешивать две половины. День за днем, неделя за неделей, две грани моей жизни достигали все более совершенного равновесия. Чем отчетливее были фантазии, над воплощением которых мы работали по вечерам, тем более иллюзорной становилась сфера моей деятельности в офисе.
Иллюзия не доставляла мне неприятностей. Я хорошо функционировала внутри нее, и на самом деле даже лучше, чем раньше, когда офис, клиенты, работа были чем-то важным, представляли собой неумолимую реальность. Как и любая иллюзия, моя жизнь стала спокойной, размеренной, непринужденной. Сегодня я подписываю контракт с новым клиентом, завтра – заключаю перемирие с коллегой после месяцев споров и столкновений. Я работала без усилий, не ставя перед собой никаких задач. Мелкие неприятности, которые выводили меня из себя в прошлом: человек, который так и не перезвонил, затянувшееся ожидание решения клиента, кофейное пятно на рукаве, когда впереди еще половина рабочего дня, – не имели теперь никакого значения.