– Иногда эти руки бывают в печатках, что снижает остроту ощущений. Но заметь. Провожаю, а не раздеваю.
– Ну да. Они сами перед тобой раздеваются, что же руки свои утруждать.
– У них бывает одежда, на которой столько пуговиц, что если расстегивать все, то впечатление, словно на баяне играешь. Великое изобретение – молния.
– А как же сам процесс, прелюдия?
– Она должна быть, но не до такой же степени, чтобы настраиваясь на процесс, расстроится от подготовки к нему.
– А почему ты стал пластическим хирургом?
– Люблю, когда женщина смотрит на меня, широко открыв глаза с надеждой.
– Надежда в глазах женщины, многого стоит.
– Вот, вот. Что у тебя, что у меня, все дорого.
– В наших профессиях есть нечто общее, – заметил он.
– Это что?
– Мы оба приносим людям радость. Ты, исправляя дефекты внешности, а я, исправляя вкусы к еде. У каждого клиента вкусы свои, что необходимо учитывать.
– Да, у моих клиенток очень изощренные бывают желания, и иногда приходится много подумать, как все сделать.
– Это тебя изнуряет, – саркастически заметил Денис.
– Конечно. Не хочется тратить свое мозговое вещество на работу. Есть много других интересных вещей.
– Согласен.
Он подозвал официанта и попросил принести еще бутылку вина, первую мы выпили не заметив.
– А вообще сильно устаешь? – Продолжил он, когда вино было налито.
– Когда как. Иногда бывают сложные операции. Я ведь не только женщинам внешность правлю. Бывают и мужчины, но таких мало, к счастью, и их привозят из других клиник.
– После аварий?
– После войны, – с грустью произнес я, – очень жаль этих парней. Вот здесь я готов часами стоять у операционного стола, чтобы дать им возможность, не стесняясь, показать себя людям и чтобы девушки от них не шарахались. Не те, которые ко мне приходят со своими фантазиями. У большинства таких это просто желание стать еще лучше, как они думают. Нет, я про обычных девушек, которые ходят по улицам и довольны своей внешностью. Ради них, я стараюсь вернуть парням радость жизни. Поверь, там нет денег.
– Я понимаю.
– Это надо видеть. Я много видел, но привыкнуть не могу и всегда молчу. Древние римляне говорили «тем, что я молчу, я воплю». Вот я и воплю молча.
– Это хорошо, значит еще способен сопереживать и это говорит о твоей порядочности.
Я засмеялся и пояснил ему: – Отношения порядочных и непорядочных людей сложны. Это напоминает отношение порядочных женщин к проституткам. Они их всегда осуждают, но где-то в этом осуждении хранят про себя зерна зависти, которым не дают расти, и которую боятся высказать. По себя говорят одно, а вслух иное.