Мы пытались болтать, пили кофе, беспрестанно курили и ждали, когда Сашка отзвонится. Стрелки часов приближались к трем часам, когда наконец раздался долгожданный звонок.
Я сорвала трубку.
— Теть Тань, — голос Пашки заметно дрожал. — Вы только не волнуйтесь, но тут произошла какая-то странная история… Сашке сломали руку.
Последнее, что помню, это расплывающееся лицо Регины.
— Да-а-а, матушка, нервы вам вместе с Региной лечить пора, — констатировал мой муж, в который раз за сегодняшний вечер. — Это ж надо завалиться в обморок среди бела дня!
— Хватит — хватит! — заорала я. — Неужели ты не понимаешь, что у мальчишки вся карьера к чертям собачьим летит! Открытый перелом, сухожилия порваны. Это все, крах!
— Прекрати орать! — взвился Ник. — Он же услышит.
Ребята только что уехали. Я больше не могла слушать вновь и вновь ужасную информацию.
Когда в десять Сашка не приехал на экзамен, этого никто не заметил. Пашка с Катей подъехали через час, уверенные, что их дружок уже в зале, готовится к своему выходу. Но к половине двенадцатого из большой, старинной двери вышла строгая дама и зычно крикнула в толпу студентов, ожидающих своей очереди.
— Кто знает сотовый Пархоменко?!
Павел с Катей переглянулись и подошли к педагогу. Выяснилось, что Сашка не явился на экзамен. Катя стала набирать номер телефона Сашки, но ответом ей были только длинные гудки.
— Паш, тете Тане звонить не будем. Она с ума сойдет, — сказала Катя.
— Сам знаю. Что делать-то?
— Пашка, у меня нехорошее предчувствие, — мрачно выдохнула Катя.
— Да ну тебя, Пельмень, вечно ты в миноре. Сейчас еще раз отзвонимся.
— Френды, привет! — навстречу им выбежала Фион. — Я на минутку из библиотеки вырвалась. — Сашка еще не сдал?
— Фион, он не явился на экзамен.
— Да ты что! — Фион выкатила свои маленькие глазки. — А где он?
Ответом ей послужил мелодия бессмертного канкана, вырвавшаяся из мобилы Пашки.
— Павел Большой? Вас беспокоят из института Склифосовского, — услышал Пашка официальный, сухой, какой-то безразличный голос. — Вашего друга избили. Он просит приехать за ним.
Пашка, ничего не объясняя девчонкам, рванул к своей машине.
Старенький «Фольксваген» рванул с места, словно застоявшийся мерин. Девочки только успели вскочить на ходу на заднее сидение.
Сашка сидел в вестибюле, с виду совершенно спокойный, только на бледной шее часто-часто билась голубая жилка. Загипсованная рука висела на широкой белой косынке. Сашка бережно прижимал ее к груди.
Он не отвечал ни на какие вопросы, только сказал, чтобы его отвезли домой и там он сразу всем все расскажет.