— Сашка, мне так плохо. Ты даже не представляешь. Жить не хочется.
— Глупая. Жизнь прекрасна. Потому… — Он приблизился близко-близко, и от ее близости загудело в голове. — Потому что в ней есть ты.
Она подняла лицо и посмотрела на своего друга детства. Мир сузился, все пропало, даже звуки засыпающего города уплыли куда-то. Были только эти добрые, карие глаза Сашки, в которых тонула и захлебывалась Катина печаль, уступая место чему-то другому, непонятному, неизведанному, и оттого захватывающему. Сердце вдруг забилось часто-часто, стало отчего-то страшно. Но это был другой страх. Не предвещающий чего-то ужасного, а наоборот, предвестник неожиданного и прекрасного. Именно того, что все объяснит и все расставит на свои места.
— Саш, я…
Вдруг раздался визг тормозов, и почти около носков Катиных туфелек резко остановился «Фольксваген».
— Ну, конечно, где еще можно найти Катьку с Сашкой. Только у воды. Откуда у вас эта любовь глазеть на тонны жидкости, особенно на ветру. — Пашка обогнул автомобиль, и, подойдя к ребятам, накинул Кате на плечи кофту. — Замерзла, наверное. Я уже всю набережную изъездил. Боже, руки, как ледышки. — Он схватил пальцы Кати и стал растирать.
— Брат, твоей даме срочно нужна хорошая порция горячего мяса! — Сашка хлопнул Павла по плечу.
— Вот это дело! — поддержал друг. — У меня тут денежка завалялась, маман премию выдала, так что гуляем, братцы, заливаем ваши неприятности.
— Вы езжайте, ребята, а я еще поброжу, — и Сашка, не желая слушать их возражений, махнул рукой и быстро пошел вдоль реки.
— Саш! — окликнула его Катя, но Пашка остановил ее.
— Брось, Кать, пусть один переболеет. Он мужик, должен сам справиться. А вот милым дамам требуется помощь, — он обнял ее за плечи. — Сейчас поедем в ресторанчик, тут недалеко, закажем ужин…
— Паша, — Катя высвободилась из-под его руки. — Почему ты решил, что мне требуется постоянная опека. Отчего ты все за меня решаешь? Разве я давала тебе на это разрешение? Разве я просила тебя о чем-то. Неужели ты не понимаешь, что мне надо побыть одной, решить, что делать дальше.
— Насколько я вижу, ты была не одна, — скривил в обиде губы Пашка. — Днем ты мне сказала, что не хочешь никуда выходить, будешь дома, а вечером я узнаю, что ты уехала гулять с Пархошкой. Это так ты бываешь одна?
— Ты ревнуешь? Ты ревнуешь! — вдруг Катя расхохоталась. — Паш, я никогда не давала тебе повода. Сашка мой, кстати, и твой друг.
— Да, но зализывать раны ты почему-то побежала к нему. Ты должна…
— Я ничего тебе не должна! — взвилась Катя, — и у тебя нет никакого права предъявлять мне какие-либо претензии.