Конечно, проблема квартиры мне была интересна, все-таки жалко девчонок, мотаются по чужим углам столько лет. Но более меня увлекала другая тема.
— Пельменова! — я хитро прищурилась. — Мне, пожалуйста, поподробней с того места, как Генерал на тебя уставился.
— Да брось, Тань, показалось мне, — устало махнула рукой Регина. — Шикарный, конечно, мужик, слов нет. Но даже если и не померещилось, мне все равно ТАМ ничего не светит. Знаешь, кто у него жена?
Я отрицательно покачала головой. Откуда нам, щи лаптем хлебающим, знать супругу начальника информационно-аналитического отдела в комитете при аппарате депутата Баталова? Ох, язык вывернешь, пока даже мысленно выговоришь.
Мадам Вистарева — лучшая подруга жены нашего мэра! — понизив голос, прошептала Регина. — И если что, в паркет меня вобьет по пояс! Да и не хочу я больше связываться с женатыми мужиками. Василий-то женат был, просто от супруги своей свалил ко мне. Я так решила — если и буду встречаться с мужчиной, то только с холостым, с серьезными намерениями и чтобы Катьку, если не любил, то относился терпимо.
«Где ж такого найдешь, да еще в твои тридцать?» — хотела я сказать подруге, да промолчала. Сама не дура, все понимает.
Мы выкурили по последней сигаретке и разошлись по диванам. Регина устроилась под боком у мирно сопящей Катюшки, а я еле вбуравилась между своими толстяками. Нет, пора все-таки серьезно подумать о переезде в родительскую квартиру. Нас становится все больше и больше, а квартирка моя в размерах не увеличивается.
Обидно за Регинку до слез. Вроде красавица, умница, а такая судьба — врагу не пожелаешь. Мужики все-таки полные придурки!
Я проворочалась еще час, и задремала лишь тогда, когда молочная дымка рассвета уже коснулась темного зимнего неба.
Я в отупении стояла над баком с грязным бельем и в который раз рассматривала черный ажурный лифчик. Даже если предположить, что я под наркозом или в состоянии глубокого алкогольного опьянения купила эту вещь, потому как абсолютно этого не помню, то почему я выбрала именно этот цвет и размер? Грудь у меня большая, пышная и неимоверно тяжелая, предмет моего вечного мучения, поскольку полный четвертый размер очень тяжело таскать. Летом аж синяки от лямок купальника. А то, что я держала в руках, еле тянул на первый. А черный цвет я ненавижу с похорон родителей. Истребила его в своем гардеробе, и на девчонок ворчу, когда они, как монашки, в черное затягиваются. Жизнь и так непроста, так зачем ее дополнительно учернять?
После нашего приезда из дома отдыха уже минуло десять дней. Заняться домом почему-то не доходили руки. То было лень, то куда-то ездила по делам. Хотя работы особой не было, так, чистые слезы, а не работа. Люди только начали приходить в себя после праздничного марафона.