— Твою мать! Мало того, что швыряешь мне деньги в морду, будто я б… последняя на вокзале, ты мне еще тридцать копеек недодала! — Девчонка сунула белый листочек чека в лицо ошарашенной кассирши. — Где главный менеджер?!!
Кассирша тоже не обладала воспитанностью девушек восемнадцатого века и в долгу не осталась. Через секунду разразился форменный скандал. Едва девушка с помпончиками начала скандалить, я узнала в ней Дашку, приятельницу Лельки по детсаду. Поэтому мне было искренне жаль и кассиршу, и подлетевшего менеджера. Поскольку переорать Дашку вряд ли кому удастся на этом свете.
В результате она получила не только свои тридцать копеек, но еще накатала жалобу на хамку-кассиршу, которой после этой цидули грозило увольнение. Кассирша уже чуть не плакала, просила прощения, но Дашка гордо вскинув голову, подхватила свои пакеты и быстрым шагом направилась на выход.
Пока длился скандал, я усиленно делала вид, что не знаю Дашку. И когда ее пляшущие помпончики скрылись за стеклянными дверьми супермаркета, я облегченно вздохнула. Но ненадолго. Как только я вышла из магазина, я тут же наткнулась на нервно курящую Дашку, которая аккуратно поставила сумки на парапет, решив перекурить скандал.
— Привет, Тань! — резко сказала Дашка таким тоном, будто мы с ней час назад расстались. — Нет, ну ты представляешь,…, какие придурки,…!
Я молча выслушала ее комментарии по поводу давешнего инцидента, и уже хотела распрощаться, как тут она, без перехода сказала:
— Мне с тобой перетереть кое о чем надо.
— Даш, мне некогда, — пыталась я отвязаться от наглой девчонки.
— Ничего, успеешь. Дело серьезное. Пошли! — и она подхватила свои сумки.
Я обреченно поплелась за ней. Дашка завернула за угол и мы нырнули в недра маленькой уютной кафешки. Сели за дальний столик. Дашка щелчком подозвала официанта. Я поморщилась. Ненавижу это плебейство. Дашка сама, так сказать, из народа, а строит из себя властительницу мира. Но официант, видимо, был закаленный и реально представлял себе издержки своей профессии. Тут же подскочил и принял заказ. Пока нам несли кофе и булочки. Дашка молчала, только все время курила.
— Значит так. Пархоменко, — начала она, когда чашечки с ароматным настоящим кофе уже стояли на столе. — Я прекрасно знаю, как ты ко мне относишься, и мне на это глубоко наплевать. В подруги к тебе набиваться не собираюсь, но предупредить должна. Я видела, как в начале декабря ты поздно ночью выходила из квартиры Фионовой. Так вот, советую тебе близко не подпускать эту стерву к своей семье. У нее одна, но пламенная страсть — втереться в московскую семью, обеспечить шоколадное будущее себе и дочке. Главное, себе, так как лет ей о-о-очень много. Говорю это не из злорадства или чтобы посплетничать, а имею факты. У нас во дворе ей никто стакан воды не подаст, даже если подыхать будет.