Сейчас даже проницательнейший Миша из посольской резидентуры вряд ли узнал бы меня с первого взгляда. Пожалуй, и со второго тоже… Жаль, что не он меня ищет!
По большому счету, полиция и контрразведка ориентируются не на черты внешности и не на одежду. Когда забрасывается широкий невод, используются более емкие и универсальные приметы, позволяющие на первом этапе выделить искомый объект из массы ему подобных. «Белый, русский, говорит по-английски, арабским не владеет…» Правда, сейчас не бросается в глаза моя белизна, а то, что русский, – и вовсе на лбу не написано… Детское утешение! Чтобы окончательно запутать следы, с Джафаром я разговариваю по-арабски. Он жил в Африке и довольно сносно владеет диалектом «шоа». Сейчас старший караванщик определяет наше местонахождение.
– Далеко до границы? – спрашиваю я.
Джафар неопределенно показывает на карте. Трудно сказать, чем вызвана эта неопределенность. У него есть GPS-навигатор, определяющий через спутник наши координаты с точностью до пятидесяти метров.
– Где граница? – настаиваю я.
– Никто точно не знает, – поясняет Джафар, и его потемневший морщинистый палец елозит на потертой бумаге по желтому, с черными точками изображению песков – сантиметр в одну сторону, сантиметр – в другую. Каждый сантиметр карты – тридцать километров пустыни!
Ясно… Демаркация здесь не проводилась, контрольно-следовая полоса не наносилась, проволока не натягивалась, вышки не ставились… Так нередко бывает между дружественными странами, особенно если их разделяет практически непроходимая пустыня. Впрочем, кто хочет, тот проходит… Например, мы именно это и делаем. А может, уже сделали, в зависимости от того, где на самом деле проходит воображаемая линия: там, где палец Джафара находится сейчас, или там, где он находился пару секунд назад…
Мы остановились на очередной ночлег. Джафар, как всегда, уложил верблюдов по кругу, а лагерь разбил внутри. Оказывается, змеи не выносят запаха верблюжьей шерсти – наверное, в них живет генетический страх перед беспощадными жерновами копыт. Как бы там ни было, тяжело дышащий живой круг защищает от пресмыкающихся так же, как шерстяная веревка в прериях Американского Запада. По крайней мере, должен защищать. Но когда я, положив под голову твердый прямоугольник в сером брезенте, лежу под звездным черным небом, легкий шелест песка в часах Вечности иногда кажется стремительным скольжением смертоносной рогатой гадюки…
Впрочем, не сплю я по другой причине: доверять моим новым «друзьям» нельзя, потому что неизвестно, кто они на самом деле – друзья или враги. Так часто бывает в моем ремесле, поэтому всегда лучше перестраховаться и думать о людях хуже, чем они могут быть! Сказать, что они друзья, можно будет только тогда, когда они доставят меня к месту назначения живым и невредимым. А выяснить, что они враги, можно в любой момент, и очень важно быть наготове, чтобы отличающийся резким и сильным боем товарищ Токарев успел сказать свои прямые и веские слова…