— Рано, — Генри покачал головой. — Хочу посмотреть, чем он занимается.
— Ну и зря, — посетовал Леонард. — Дал бы мне поговорить с ним пару минут, — он достал из гнезда автомобильную зажигалку, — и парень выложил бы все, что нам нужно знать. Запел бы как этот, как его там? Лучано Каламари.
— Паваротти, — поправил Генри.
— Мне по фигу. Запел бы, и мы бы его шлепнули — «бум»! На самолет и обратно в Ньюарк. И ни москитов тебе больше, ни сумасшедших на деревьях, ни Гейтора…
— Заткнись, — приказал Генри.
Леонард проследил за его взглядом и заметил двух мужчин. Они, причем один из них хромая, приблизились к двери «Веселого шакала». В багровом отсвете «акала» Генри и Леонард видели, что у них на головах натянуто что-то вроде женских чулок. Тот, что хромал, держал в руке пистолет.
— Веселенькое дельце, — заметил Леонард.
Эндрю, изо всех сил втягивая через соломинку густой шоколадный коктейль, присоединился к Мэтту у входа в торговый комплекс. С другой стороны улицы, из паршивых динамиков Джонни Рокетса пел голос молодого Элвиса:
Она — мой лютик…
Я влюблен до жути!
Эндрю неохотно оторвался от соломинки.
— Можешь представить, что испытываешь гордость, называя кого-нибудь своим лютиком?
Мэтт задумался.
— Ну, например, знакомишь ее с кем-нибудь и говоришь: «Это мой лютик». Слушай, ты что, напустил в штаны?
— Черт! — выругался Мэтт и посмотрел на свои брюки цвета хаки, которые, как непременно полагалось у семнадцатилетних мальчишек, были на шесть размеров шире в поясе и прикрывали только нижнюю ягодичную зону. «Джет-Бласт Юниор» все-таки протек, и теперь у Мэтта справа в промежности расплывалось темное пятно. — Черт! — повторил он.
— Дженни идет, — предупредил Эндрю.
— Черт! — Мэтт резко выдернул из-за пояса майку и попытался натянуть ее на пятно.
— Привет, — поздоровалась Дженни.
— Привет, — ниже пояса Мэтт вывернулся так, чтобы пятно смотрело в другую сторону.
— У тебя что там в кармане, водяной пистолет? Или ты это от радости, что меня увидел?
Эндрю прыснул и загоготал — изо рта на тротуар полетели брызги шоколадного коктейля. Мэтт хотел его пихнуть, но не достал.
— И где же мы все это проделаем? — спросила Дженни. — Я так понимаю, что свидетель должен быть один. А здесь, похоже, многовато народу.
— Может, пойдем туда? — Мэтт махнул рукой в сторону Гранд-авеню. — Там перед «центовкой»[5] есть автомобильная стоянка.
— Хорошо, — согласилась Дженни.
— Послушай, — начал Мэтт, — после того как я тебя замочу, если тебе нечего делать, ну, в общем, я хотел сказать…
— Он хотел сказать, — Эндрю быстро увернулся от нового тычка, — он хотел сказать, что гордится, что ты его лютик.