— Наша, — тихо ответил Журавлев.
— Молодцы, доброе дело сделали! А тебя, видно, сбили?
— Не один я. Трое нас.
И вот уже все трое сидят за столом.
— Придется вам крестьянскую одежду примерять, — говорит хозяин. — Сейчас отдыхайте, а я схожу к дружкам. Что-нибудь раздобудем!
— Отдыхать некогда, отец, — запротивился Дивиченко. — Спасибо за помощь.
— Жена! Приготовь ребятам на дорогу хлеба да картошки. Собери все, что есть. А это, — обратился он к летчикам, — надевайте, — и протянул пару брюк и рубах. — Мало? — И он стал снимать с себя одежду.
— Спасибо, папаша! — сказал Журавлев, крепко сжимая руку хозяина. — Живы останемся, напишем. Как звать-то?
— Иван, — ответил тот, — Иван Гус. А деревня наша Копани. Кончится война, так и пиши: Копани, Ивану Гусу.
…Рассвет застал летчиков в мелколесье. Они лежали в зарослях шиповника. Справа, по лесной дороге, то и дело проносились машины и мотоциклы с гитлеровцами. Слева доносился лай собак.
— Кажется, влипли, — произнес Николай Дивиченко. — Наверняка немецкие овчарки напали на наш след.
— До линии фронта километров двадцать пять, — подсчитал Журавлев. — Идти будет особенно трудно.
— Выход один, — вдруг сказал Николай Дивиченко. — Вон на пригорке стоит деревушка. Нужно успеть добраться до нее.
— Но ведь там немцы.
— Нарвем травы, — произнес Дивиченко — и с вязанками войдем в деревню. Фашисты посчитают нас за местных жителей.
…На длинной улице деревни было оживленно. Немцы возились у автомашин и танков, чистили оружие. Маленькая площадка у колодца превратилась в парикмахерскую. Раздевшись по пояс, немцы намыливали головы, брили щетины. Редко подходили женщины, молча набирали воду и уходили под циничный хохот гитлеровцев.
А посередине улицы шли советские летчики. Они несли на плечах вязанки душистой травы. За пазухой у каждого — пистолеты. Каждый из них был готов к бою, каждый из них дорого бы отдал свою жизнь.
Журавлев замедлил шаг. Справа, из здания — вероятно, здесь раньше была школа, — слышались голоса. На высоком крыльце стояли два солдата с автоматами наперевес.
— Видно, здесь размещается штаб, — шепнул Владимир товарищам. — За нами наблюдают. Не обращайте внимания.
Часовые подозрительно осматривали трех крестьян с вязанками травы. У забора Владимир Журавлев заметил женщин. Они сидели на сбитом телеграфном столбе. Журавлев подошел к ним, бросил вязанку.
— Милые, не пугайтесь! — тихо попросил он, присаживаясь. — Делайте вид, что знаете нас.
И тут произошло неожиданное. Одна из женщин сорвалась с места и набросилась с кулаками на Журавлева: