— Не надо света. — Она опустилась на край постели, и я, приподнявшись, очутился рядом с ней. — Извини меня, Гельвард. Вот и все, что я хотела сказать.
— Да ладно, чего уж там…
Она рассмеялась.
— Ты что, еще не проснулся?
— Не знаю. Может, и сплю.
Она склонилась ко мне, слегка подталкивая в грудь, и вдруг, подняв руки, сомкнула их у меня на шее, и я почувствовал на губах ее губы.
— Не говори ничего, — шепнула она. — Просто мне очень жаль, что мы поссорились.
Мы снова поцеловались, и теперь она обняла меня по-настоящему крепко.
— Я чуть было сам к тебе не пришел, — признался я. — Я сделал ужасную, непростительную ошибку. Я боюсь.
— Чего?
— Я сболтнул лишнего… сказал тебе, что меня заставили принести клятву. Ты была права — гильдиеры опутывают посвященных сетями тайны. Когда меня принимали в ученики, то заставили поклясться во многом и, в частности, в том, что я никому не скажу о существовании самой клятвы. А я сказал тебе — и, значит, нарушил ее…
— Не все ли равно?
— Кара за нарушение клятвы — смертная казнь.
— Но сначала они должны еще узнать об этом.
— А вдруг…
— А вдруг я проболтаюсь? Но с какой стати?
— Ну, откуда я знаю. Ты такое днем говорила, ты оскорблена, что тебе не дали распорядиться своей судьбой. Я думал, ты используешь мою неосторожность против меня.
— До этой самой минуты я и не догадывалась, в чем дело. Да и теперь промолчу. В конце концов, зачем жене предавать собственного мужа?
— Ты все еще не раздумала выходить за меня?
— Нет.
— Хотя наш брак и решен против нашей воли?
— Это хорошее решение, — сказала она.
Потом мы перешли в комнату Виктории, и она спросила:
— Ты расскажешь мне, что делается за стенами Города?
— Да не могу я!
— Из-за клятвы?
— Вот именно.
— Но ведь ты уже нарушил ее. Какая теперь разница?
— Да и рассказывать, в сущности, нечего, — заявил я. — Десять дней надрывался на черной работе, а к чему, зачем — сам толком не знаю.
— А что это была за работа?
— Виктория, не надо… не выспрашивай меня.
— Ну ладно, расскажи мне про солнце. Почему тем, кто заперт в Городе, не разрешают смотреть на него?
— Понятия не имею.
— С ним что-нибудь не в порядке?
— Да нет, не думаю…
Виктория задавала мне вопросы, какие я должен был бы задать себе сам, но не задал. В сумбуре новых впечатлений у меня не оставалось время на то, чтобы запомнить, что именно я видел, не говоря уже о том, чтобы осмыслить увиденное. Но как только эти вопросы были поставлены передо мной, они потребовали ответа — а был ли у меня ответ? Может, с солнцем действительно что-то не ладно и это угрожает безопасности Города? А если так, то угрозу не следует разглашать? Но я же видел солнце своими глазами, и…