Ещё несколько минут он сидел неподвижно, лениво теребя собственный хвостик, а затем развернулся и заковылял по коридору, пока не остановился перед доспехами в алькове. Массивный закрытый шлем шевельнулся с тихим скрипом, из него послышался резкий голос:
— Я рад, что моему одиночеству пришёл конец, малыш. Треморлор от всего сердца приветствует тебя… хоть ты и испачкал пол в передней.
Пыль и щебень вылетели из-под копыт и ударились в щит Дукера, когда виканский всадник упал на землю и покатился, остановившись у самых ног историка. Совсем мальчик, он казался таким умиротворённым, глаза закрыты, будто спит. Но для этого юноши все сны уже закончились.
Дукер перешагнул через тело и остановился в туче пыли, которую оно подняло. Короткий меч в правой руке покрывала подсыхающая кровь, так что каждый раз, когда историк менял хват, раздавался густой хлюпающий звук.
Всадники разворачивались на изрытой копытами площадке перед историком. В промежутки между ними летели стрелы, гудевшие в воздухе, как стрекозы. Дукер вздёрнул щит, чтобы поймать стрелу, которая целила ему прямо в лицо, ахнул, когда сила удара двинула обитый кожей край к губам и подбородку так, что рассекла кожу.
Тарксийская кавалерия прорвала линию обороны и готова была отрезать дюжину оставшихся взводов от остальной армии. Контратака Вороньего клана была яростной, но обошлась дорого. Хуже того, устало шагая вперёд, заметил Дукер, она, кажется, провалилась.
Взводы пехоты оказались отрезаны и теперь сбились в четыре группы (лишь одна — сколько-нибудь многочисленная), пытаясь соединиться. Меньше двух десятков всадников Вороньего клана оставались в сёдлах, каждого из них окружали тарксийцы и свирепо рубили широкими тальварами. Всюду на земле извивались и кричали лошади, бешено лягались от боли.
Круп боевого коня чуть не сбил историка с ног. Дукер шагнул в сторону и вогнал остриё короткого меча в затянутое кожей бедро тарксийца. Лёгкая броня поначалу держалась, но историк налёг всем весом и почувствовал, что клинок пронзил плоть, вошёл глубоко и царапнул по кости. Он провернул меч.
Сверху обрушился тальвар и врезался в край щита Дукера. Историк пригнулся, потянул за собой застрявшее оружие. Свежая кровь хлынула на правую руку, когда он вырвал из раны клинок. Дукер рубил бедро всадника, пока конь не отскочил, так что враг оказался вне досягаемости.
Дукер поправил шлем, чтобы не закрывал глаза, сморгнул песок и пот, затем снова двинулся вперёд, направляясь к самому крупному скоплению пехоты.
Три дня прошло с битвы в Санимонской долине и кровавой отсрочки, которую даровали малазанцам хундрилы. Нежданные союзники завершили бой тем, что погнали остатки племён-соперников по степи в часы заката, прежде чем рассеяться и вернуться в собственные земли. Во всяком случае, с тех пор их не видели.