Мальчик повернулся и увидел, что к ним подходит высокий, одетый в чёрное человек.
— Аптори, — продолжил незнакомец, — великодушное преобразование этого мальца — с какими бы благородными намерениями это ни делалось — оставит шрам в его душе. В последующие годы.
Апт прощёлкала и прошипела ответ.
— Однако добилась ты прямо противоположного, госпожа, — заметил человек. — Ибо теперь он не принадлежит ни к тому, ни к другому.
Демоница вновь заговорила.
Человек склонил голову набок, пристально посмотрел на неё, затем криво ухмыльнулся.
— Какая самонадеянность. — Его взгляд упал на мальчика. — Ну, хорошо. — Он присел на корточки. — Здравствуй.
Мальчик робко ответил на приветствие.
Бросив последний раздражённый взгляд на Апт, человек протянул ребёнку руку.
— Я… дядя Котильон…
— Не может так быть, — заявил мальчик.
— Вот как. И почему же?
— Глаза. Они у тебя другие. Махонькие и вдвоём пытаются смотреть как один. Они, наверное, слабые. Когда ты подходил, ты прошёл через каменную стену, а потом — деревья, будто знать не знаешь о призрачном мире и его праве быть здесь.
Глаза Котильона удивлённо распахнулись.
— Стена? Деревья? — Он взглянул на Апт. — Он лишился рассудка?
Демоница отвечала долго.
Котильон побледнел.
— Худов дух! — наконец пробормотал он и снова посмотрел на мальчика — ошеломлённо. — Как тебя зовут, парень?
— Панек.
— Имя, значит, у тебя есть. Скажи, что ещё — кроме имени — ты помнишь о своём… другом мире?
— Я помню, как меня наказывали. Мне сказали не отходить далеко от папы…
— А как он выглядел?
— Я не помню. Я вообще не помню лиц. Мы ждали, что они с нами сделают. А потом нас увели — детей. Солдат толкнул папу, потащил его в другую сторону. Я должен был оставаться с ним, а пошёл с другими детьми. Они меня наказали — всех детей наказали — за то, что мы не делали как нам велели.
Котильон прищурился.
— Не думаю, чтобы у твоего отца был выбор, Панек.
— Но враги тоже были отцами, понимаешь? И мамами, и бабушками — они все так на нас злились. Они забрали нашу одежду. Наши сандалии. Всё у нас забрали, так злились. А потом нас наказали.
— И как же они это сделали?
— Прибили к крестам.
Долгое время Котильон молчал. Когда он заговорил, голос его был до странности невыразительным.
— Значит, ты это помнишь.
— Да. И обещаю делать, что велят. Всегда. Всё, что скажет мама. Обещаю.
— Панек. Послушай дядю внимательно. Вас наказали не за то, что вы не слушались. Послушай — это тяжело, я знаю, но попробуй понять. Они сделали тебе больно потому, что могли, потому, что рядом не оказалось никого, кто сумел бы их остановить. Твой отец попытался бы — он наверняка и пытался. Но, как и ты, он был беспомощен. Мы здесь — твоя мама и дядя Котильон, — мы здесь для того, чтобы ты больше никогда не оказался беспомощным. Понимаешь?