Панек посмотрел на мать. Она тихо щёлкнула.
— Ладно, — сказал мальчик.
— Мы будем учить друг друга, парень.
Панек нахмурился.
— А чему я могу тебя научить?
Котильон поморщился.
— Научишь меня тому… что видишь здесь, в этом владении. Твой призрачный мир, то есть, конечно, Обитель Тени, старое место, которое осталось здесь…
— То, через что ты ходишь и не видишь.
— Да. Я-то всегда гадал, почему Псы никогда не бегают по прямой.
— Псы?
— Ты с ними познакомишься рано или поздно, Панек. Миленькие собачки — все до одного.
Панек улыбнулся, сверкнули острые клыки.
— Я люблю собак.
Котильон едва заметно вздрогнул, затем сказал:
— Уверен, тебя они тоже полюбят. — Он выпрямился и обратился к Апт: — Ты права, одна ты не справишься. Дай нам с Амманасом подумать об этом. — Он снова посмотрел на мальчика. — У твоей мамы сейчас другие дела. Долги, по которым нужно расплатиться. Пойдёшь с ней или останешься со мной?
— А куда ты пойдёшь, дядя?
— Другие дети расположились неподалёку. Поможешь мне их обустроить?
Панек заколебался, затем ответил:
— Я хочу с ними снова увидеться, но не прямо сейчас. Я пойду с мамой. Нужно присмотреть за человеком, который её попросил нас спасти — она так объяснила. Я хочу с ним познакомиться. Мама говорит, что ему всё время снится наша первая встреча.
— Неудивительно, — пробормотал Котильон. — Как и меня, его пугает беспомощность. Ладно, тогда до скорой встречи. — Он в последний раз переключил внимание, долго смотрел в единственный глаз Апт. — Я Взошёл, госпожа, чтобы бежать от кошмара чувств… — Он поморщился. — Представь себе моё удивление от того, что ныне я благодарю тебя за эти цепи.
Панек спросил:
— Дядя, а у тебя есть свои дети?
Тот поморщился, отвёл глаза.
— Дочь. В некотором роде. — Он вздохнул и криво усмехнулся. — Боюсь, мы с ней поссорились.
— Ты должен её простить.
— Ах ты наглец!
— Ты сам сказал: мы должны учить друг друга, дядя.
Котильон поражённо посмотрел на мальчика, затем покачал головой.
— Не мне тут нужно прощать или не прощать, к сожалению.
— Тогда мне надо с ней поговорить.
— Что ж, всё возможно…
Апт заговорила. Котильон нахмурился.
— А вот это, госпожа, было уже попросту грубо. — Он отвернулся и запахнулся в плащ.
Через полдюжины шагов он остановился и оглянулся.
— Передавай Каламу привет. — Миг спустя его окутали тени.
Панек продолжал смотреть вслед Котильону.
— Он что, взаправду думает, что его никто не видит? — спросил он у матери.
Смазанная цепь тихо забренчала, уходя в чёрную, масляную воду. «Затычка» бросила якорь в гавани Малаза, в сотне ярдов от причала. Пригоршня тусклых огоньков отмечала ближние к морю улицы нижнего квартала, где среди старых складов теснились таверны и жилые дома, выходившие к порту. На севере высился холм, где жили богачи и аристократы — крупные усадьбы вплотную примыкали к отвесному склону, вдоль которого петляла лестница, ведущая в Паяцев замок. В самой старой крепости огней почти не разглядеть, но Калам видел, как на ветру тяжело хлопает знамя — было слишком темно, чтобы различить цвета.