Дукер отыскал собственное небытие глубоко внутри и совершенно не желал покидать его бесчувственные объятия. В них боль могла лишь едва заметно саднить где-то на границе сознания, и даже эти границы отодвигались всё дальше и дальше.
Иногда смысл слов просачивался внутрь: офицеры и солдаты сообщали подробности, которые, по их мнению, следовало узнать историку. Осторожные выражения были излишни, информация поглощалась без всякого чувства. Слова уже не могли причинить Дукеру боль.
«Силанда» с ранеными так и не пришла в Арэн, сказал виканский юноша по имени Темул. До прибытия флота адъюнкта Тавор осталось меньше недели. Корболо Дом, скорее всего, начнёт осаду, поскольку Ша’ик уже вышла из Рараку во главе армии вдвое большей, чем все силы Кулака-предателя. Маллик Рэл увёл Первого Кулака Пормкваля обратно во дворец. В воздухе носился план, план отмщения, до которого остались считаные часы…
Дукер заморгал, попытался сосредоточиться на лице, голосе, который настойчиво пытался донести до него эти новости. Но первые же признаки узнавания заставили историка снова отшатнуться в забытьё. Слишком много боли несли воспоминания, которые никак не получалось отделить от самого узнавания. Дукер отступил на шаг.
Человек протянул сильную руку, схватил Дукера за истрёпанную рубашку и подтащил к себе. Обрамлённый бородой рот шевелился, губы складывали слова, требовательные, раздражённые слова.
— … до тебя, историк! Это ведь допущения, понимаешь? Все сведения к нам поступили от этого аристократа — Нэттпары. Нам нужна оценка солдата — понимаешь? Проклятье, уже почти рассвело!
— Что? О чём ты говоришь?
Блистиг скривился.
— Маллик Рэл уговорил Пормкваля. Худ знает как, но уговорил! Мы собираемся нанести удар по армии Корболо Дома — меньше чем через час, пока они ещё пьяные и уставшие. Мы пойдём в бой, Дукер! Ты меня понимаешь?
Жестокость… такая жестокость…
— Сколько их там? Нам нужна заслуживающая доверия оценка…
— Тысячи. Десятки тысяч. Сотни…
— Да подумай же, будь ты проклят! Если сумеем разгромить этих ублюдков, прежде чем подойдёт Ша’ик…
— Я не знаю, Блистиг! Эта армия разрасталась с каждой Худом проклятой лигой!
— Нэттпара говорит: там не больше десяти тысяч…
— Он дурак.
— Он обвиняет Колтейна в смерти десятков тысяч невинных беженцев…
— Ч-что? — Историк зашатался и упал бы, если бы Блистиг не поддержал его.
— Не понимаешь? Дукер, без тебя — это будет единственная версия произошедшего. Она уже разошлась среди солдат, и это очень плохо. Уверенность рассыпается — жажда мести ослабевает…
Этого хватило. Историк даже вздрогнул от прилива энергии. Глаза широко распахнулись, он выпрямился.