Николай вернулся. Лиза, сидя на диване, расчесывала пальцами подсыхающие льняные локоны. На столике блестела пустая фаянсовая чашка. Лиза умиротворенно улыбалась.
— Как видишь, после меня можно не мыть посуду.
— А еще чай, ты не забыла? — Он достал из рундука кофейник и отправился на камбуз.
Кок-пекарь Верочка Арсланова, маленькая брюнетка, приехавшая в Приморье перед концом войны откуда-то из байкальских мест (как говорили злопыхатели, со спецзаданием выйти замуж), месила в квашне тесто. Она с интересом оглядела Николая горячими, с монгольской раскосинкой глазами.
— Чаю брызни, Верунчик, — протянул Николай ей свою посуду.
Верочка подставила кофейник под кран титана, покачала головой.
— Глядите, какие мы стали заботливые к женскому полу! А то ходили «не тронь меня, я весь отшень честный!».
Что было, то было. Не раз и не два кидала Верочка призывные взгляды на саженного роста матроса, однажды даже прямо пригласила забежать в каюту на стопку чаю, но увы…
— Верочка, ты мне всегда нравилась, — сказал он заискивающе, — и сейчас ты очень нравишься, а эта девушка — она просто попросилась в душ, и ей разрешили…
— Интересно знать, кто ей «просто» разрешил? — ехидно спросила Верочка.
— Обязательно хочется узнать? — встретил ее прищуренный взгляд Николай.
— Один молодой мужик с автоматом, который сейчас, кстати, на вахте, и чьего имени тебе не стоило бы нигде упоминать, Верунчик.
— Что-что? Какое такое имя? — взбурлила Верочка, впрочем, не слишком громко и больше ни о чем не спрашивала.
В каюте Лиза встретила его вопросом, куда он отнес ее замечательную доху. Николай объяснил куда и тут же достал из рундука свой новый черный полушубок. Выдал его боцман Николаю еще летом, но полушубок оказался маловат, обещал Роман Романович заменить, да все как-то так и не удосужился. Лиза нырнула в мех, наряд был великоват, но привел ее в восторг.
— Господи! За что же это мне?
— Напьемся чаю, а потом разберемся, — он улыбался, дрожа всем телом.
— Только больше никуда не уходи! — сказала она, когда они выпили по кружке чаю. — Если уйдешь еще раз, лягу спать, и не разбудишь! — Она как-то по-особому засмеялась, ему стало совсем жарко. — А где твоя койка? — спросила она вполне невинным голоском. — Вот эта? — И она стала разбирать койку Константина Макаровича. Это приближалось с неумолимостью судьбы, и Николай не знал, хочет он или боится того, что должно случиться. Лавина сорвалась и набирала силу. Он отвернулся по ее просьбе. Лиза вытянулась под одеялом, закинула за голову белые руки. Наткнулась на плафон в изголовье, щелкнула выключателем.