«В своем роде она является примечательным созданием, но только мужественный колонист с Юпитера в состоянии ухаживать за ней, — думал Крулль. — Одно любовное объятие — и позвоночник нормального мужчины сломается, как сухая щепка. Один страстный поцелуй — и у возлюбленного Долорес больше нет головы».
И все-таки она слегка волновала Крулля. Но иначе и быть не могло — ведь она была женщиной.
— Наши координаты? — спросил связист.
Генерал Ротерсон переключил навигационные приборы, так что необходимые данные высветились на экране возле самого молодого члена экипажа.
— Ага, вижу. Мы движемся очень быстро.
Крулль взглянул на столбики цифр, подошел к навигационным приборам и улыбнулся Ротерсону.
— Вы вычислили курс?
— Конечно. Я уже сделал это. — Капитан передал Круллю бумажную ленту.
— Спасибо, — поблагодарил Крулль.
Он посмотрел на столбики чисел. Любому, кто не являлся астронавтом, они ничего не говорили. Рука Крулля легко и как-то нежно скользнула по клавиатуре компьютера. Астрономические приборы в последнее время занимали очень важное место в его жизни. Он не только снимал показания с них, у него были с ними какие-то особые отношения. Он чувствовал электрические импульсы, принимаемые и испускаемые аппаратурой, как биение пульса в собственных жилах.
Затем он определил курс. Он ввел последние данные курса, которым следовали пропавшие без вести патрульные корабли, и учел возможность отклонения. Аппаратура в руках такого логика, как Крулль, была средством, способным разрешить все проблемы.
Истинная наука заключалась не в том, чтобы знать наизусть правильные ответы, а в том, чтобы задавать правильные вопросы. Потом правильные ответы получаются сами — по крайней мере, для логически мыслящего человека.
Крулль продолжал работать с аппаратурой. Он вводил новые числа и поправки, потом посмотрел результаты и, сравнив их друг с другом, наконец получил то, что ему было нужно.
Он обернулся к Ротерсону:
— Мне кажется, шеф, что я определил направление дальнейшего полета нашего патруля. Оно проходит вблизи той точки, в которой мы обнаружили тот таинственный астероид. Когда мы прибудем туда, то все увидим своими глазами и попробуем рассчитать, в каком направлении улетел астероид и наши друзья.
Он сказал «друзья», а думал при этом о Греге Мастерсоне, с которым вместе учился. Мастерсон был на несколько лет моложе Крулля, но, общаясь, они не замечали разницы в возрасте.
Крулль знал всех участников экспедиции. В большей или меньшей степени все они были его друзьями, но настоящим, самым близким — только Грег Мастерсон.