Во время этой речи Баронет смотрел на супругу, скептически сморщив переносицу.
— Откуда это ты слов-то таких набралась, сокровище мое? — источая ехидство, спросил он.
Татьяна Алексеевна смутилась было, но быстро нашлась:
— С кем поведешься, мон амур, от того и наберешься.
— С кем поведешься — так тебе и надо… — тихо пробормотал Авдей. Видимо, наболело.
— Ты, Авдей, успокойся, — решительно заявила Татьяна Алексеевна и поставила опустевшую коробку из-под ассорти на полку, зацепив при этом хрупкий бушприт модели барка «Крузенштерн». Бушприт с едва слышным горестным хрустом сломался. Видела бы это Вика… — Не паникуй. С внучками я буду все время, пока Вика не вернется. Им, кстати, я сказала, что Вика поехала в родной город ухаживать за приболевшей приятельницей. Ложь во спасение, что делать! Так что не волнуйся, я пока их сама буду из садика забирать, мы с ними будем дома книжки читать, сходим в зоопарк, кукольный театр, Третьяковскую галерею…
— Ты уверена, что тебя надолго хватит? Это все-таки Марья и Дарья… — встревоженно посмотрел на супругу Баронет.
— Все будет нормально! — заявила Татьяна Алексеевна и допила мартини. — И более того, у меня есть ощущение, что Вика скоро вернется, что она по нам соскучилась… Ох, и устрою я ей по возвращении нахлобучку! Улететь незнамо куда, бросить двоих детей!
— Не надо нахлобучку! — воспротивился Авдей. — Лучше меня казните. Я ее люблю, а она, бедная, летает где-то под осенним холодным дождем… И листья желтые над ее чешуей кружатся! Это я виноват!
Золотые настольные часы эпохи барокко мелодичным гавотом пробили девять вечера.
— Так, — вскинулась теща. — Калистратушка, ну-ка скоренько вытрезви меня — мне надо девчонок выкупать и спать уложить.
Баронет вяло щелкнул пальцами.
— Спасибо. — Татьяна Алексеевна вполне трезвым жестом поправила прическу. — Я пойду. Но!..
— Да? — воззрились на нее мужчины.
— Без меня попойку не продолжайте. Ведите себя тихо. Я вернусь, на кухню вас позову, ужинать. Мясной рулет с шампиньонным соусом, ага?
— Ага!
…Мясной рулет съели быстро, при этом вульгарно подтерев благородный шампиньонный соус корками ржаного хлеба. Марья с Дарьей давно спали, приемлемое спиртное закончилось, и наступило время задушевных песен.
— Только не вздумайте орать, как мартовские коты, — приструнила мужчин Татьяна Алексеевна.
— Я вообще сижу молча, — резонно заметил Ав-дей. — У меня жена пропала, а я песни петь буду?
— Некоторые от этого даже в пляс пускаются, — неприлично для своего возраста хихикнул Баронет и получил легкий подзатыльник жениной ручкой.