— Дэн, какие у нас планы на вечер?
— Даже не знаю… Сегодня солнечный день, ты сможешь выйти на улицу не раньше девяти. Думаю, этой ночью нам не придётся отсиживаться на даче. Вернее, нам просто не позволят этого сделать…
— Я понимаю. — Она закинула руки мне на плечи и, не отводя глаз, тихо спросила: — Это всё из-за меня?
— Надеюсь, что нет. — Я постарался обнять её покрепче и сделать голос как можно безразличнее. — По идее, мы имеем дело с обычной Охотой на вампиров. Просто именно ты оказалась не в нужном месте, не в нужный час, и теперь трудно что-либо исправить.
— Уж если Гончие берут след, они не остановятся ни перед чем…
— Наверное, нам бы стоило поступать так же. Ты вся дрожишь?!
— Пустое, это нервы…
Мне так не казалось. Сабрину действительно била крупная дрожь, и я подумал, что немного подогретой крови ей сейчас совсем не повредит. Она молча выпила содержимое большой чашки, как ребёнок, держа её обеими руками и выдыхая после каждого глотка. В глазах какой-то болезненный оловянный холод, щёки — неестественно порозовевшие и дыхание тихое, как ночь на кладбище. Наверное, рана всё ещё даёт о себе знать, осина очень коварное дерево — осложнения могут остаться надолго. Но если бы всё дело было только в этом…
— Знаешь, я ведь тоже убивала людей. Раньше это случалось чаще, а сейчас нет острой необходимости. Мы, может быть, только последние тридцать-сорок лет научились жить, не отнимая у человека жизнь. Но я никогда не решала этических проблем — просто утоляла голод, а значит, была ничем не лучше остальных. Сейчас уже никто не верит в страшные сказки о вампирах, убивающих ради удовольствия. Помнишь Лолу-художницу, у неё ещё мастерская была рядом с роддомом?
…Я кивнул. Дома, в альбоме, у меня сохранились два её рисунка, изображающих диковинных рыб. Беснующаяся толпа разорвала её в начале сороковых, буквально за месяц до войны…
— Так вот, она никогда не поднимала руки на ребёнка. Даже если волочила ноги от истощения и не могла охотиться самостоятельно. Я знала ещё двух пожилых членов нашей общины, они не могли убивать женщин. Значит, у вампиров тоже есть свои вкусы, пристрастия, привычки и принципы — может быть, мы не так уж разнимся с людьми? Или хотя бы в чём-то на них похожи…
Я не перебивал и не успокаивал её. Сабрина не нуждается в словах утешения, а жалеть её так же опасно, как пытаться принять последний вздох раненой рыси. Она никого не защищала и не оправдывала (в конце концов, нам нет оправдания!), она просто хотела понять, почему Гончие убивают без разбору…
— Дэн?!