— Кто за вас останется у Итальянского кладбища? — спрашивает Октябрьский.
— Начальник штаба Кольницкий.
— Ну что же, он, пожалуй, справится, — соглашается адмирал.
— Пусть и Ищенко идет с тобой, — включается в разговор Н. М. Кулаков. — Дело серьезное, одному тебе будет тяжело. Жалко, что нет Ехлакова, там сибиряк развернулся бы. Лежит, брат, в Пятигорске твой боевой друг. Ну ничего, Ищенко тоже хороший комиссар.
По плану, разработанному мною и начальником штаба Васильевым, переброску нашего отряда на Северную сторону намечается произвести завтра, в 5 часов утра. Закончив дела в штабе флота, я выхожу с КП и поднимаюсь на улицу Ленина. Отсюда, с высокого берега Южной бухты, хорошо видна Северная сторона. Станция Мекензиевы горы скрыта в дыму. Громовые раскаты доносятся оттуда. Через несколько часов мы ринемся в это пекло... Мне захотелось заглянуть к себе домой. На машине проехать оказалось невозможным. Груды битого кирпича, глубокие воронки преграждают путь. Но дом [185] наш пока цел. В квартире все сохранилось так, как было оставлено в августе прошлого года. Из жильцов в доме — никого: одни эвакуировались, другие в бомбоубежищах.
Сажусь за стол и пишу в Сухуми своей семье. Жена сохранила это письмо:
«Мои родные Шура и Кларочка!
Пишу вам под грохот бомб. Он не прекращается с утра до ночи. Все превращается в развалины. Даже наша «неприкосновенная» квартира, наверное, не уцелеет. Вот уже третий день бомбы сыплются на город.
Что можно сказать о себе? Исполняем свой долг. Все напряжено до предела. Мне сейчас приходится мало спать. Мы держимся, ободряя друг друга. Ведь это теперь главное. Выйдет победителем тот, у кого крепче нервы.
Приходится заканчивать письмо. Снова налет, бомбы падают где-то очень близко.
Кларуся! Ты пишешь, что предстоят ожесточенные бои. Да, это верно. Надо быть готовыми ко всему. Но мы тут люди привычные, всякое видели. Не дрогнем.
Мои дорогие! Желаю вам больше бодрости. Не теряйте надежды на лучшие времена.
Целую вас крепко».
Прежде чем направиться на свой КП, заезжаю на Куликово поле, приказываю командиру третьего батальона капитану Я. А. Рудь подготовиться к переброске на Северную сторону.
Пока я ездил на флагманский командный пункт, наши батальоны на переднем крае отражали очередную атаку противника. В первом батальоне, расположенном на Федюхиных высотах, ранило командира — майора Запорощенко. В командование вступил начальник штаба батальона капитан Головин. Теперь не проходит дня, чтобы мы не несли потерь в командном составе. Случается, утром назначаю одного командира, а к вечеру узнаю, что подразделением командует уже другой офицер.