Полковник Кольницкий не особенно доволен тем, что остается один в такой трудный момент. Противник уже четвертый день атакует наш правый фланг.
— У нас сейчас очень крепкий штаб, — стараюсь поднять дух Кольницкого. — Смотрите, какие у вас помощники: капитан 1 ранга Евсеев, капитан 3 ранга Бабурин, начальник артиллерии майор Черенков. И все службы [186] остаются здесь. Никакого штаба с собой я не беру. У меня будет лишь адъютант да группа связи.
— А моим заместителем здесь останется комиссар первого батальона Крыжановский, — добавляет Ищенко.
Мы прощаемся с товарищами. Расставание грустное. Увидимся ли снова?
Ночь проходит в хлопотах. В темноте наши второй и третий батальоны, четырехорудийная артиллерийская батарея 76-миллиметровых пушек и рота 82-миллиметровых минометов подтягиваются к бывшей Царской пристани в Южной бухте. На двух баржах еще до рассвета переправляемся на Инженерную пристань Северной стороны. Надо спешить, чтобы с утра начать наступление. Направив свой отряд к совхозу имени Софьи Перовской, мы с Ищенко разыскиваем командный пункт четвертого сектора. Перед нами Братское кладбище. Здесь похоронены герои первой обороны Севастополя. Кипарисовая аллея поднимается к часовне. Прекрасна планировка этого некрополя. Радиально расходящиеся от центра дорожки, посыпанные светлой морской галькой, обсажены вечнозелеными кустарниками. В тени высоких пирамидальных кипарисов и приземистых густых туй стоят памятники-надгробия, рассказывающие о доблести русских воинов.
До войны я, как и все севастопольцы, любил бывать здесь, внимать торжественной тишине священных могил. Мне знаком здесь каждый камень. С волнением вновь и вновь перечитывал надписи на надгробиях. Вот и сейчас останавливаюсь у могилы генерала Хрулева и читаю вслух слова, высеченные на камне:
— «Пораздайтесь, холмы погребальные, потеснитесь и вы, благодетели, вот старатель ваш пришел доказать вам любовь свою, дабы видели все, что и в славных боях, и в могильных рядах не отстал он от вас.
Сомкните же теснее ряды свои, храбрецы беспримерные, и героя Севастопольской битвы окружите дружнее в вашей семейной могиле».
Мысленно представляю себе картину давнего боя. Армия генерала Хрулева отбивает атаки войск интервентов. Впереди русских полков верхом на коне старый Хрулев с окладистой бородой во всю грудь, в белой фуражке. Размахивая шашкой, кричит он солдатам: «Благодетели мои! За мной, вперед!» [187]
И вот лежит он, герой Севастопольской битвы, окруженный своими богатырями. Они с честью исполнили долг свой. Теперь очередь за нами. И тут же я вспоминаю другой памятник, тот, что высился над могилой адмирала Корнилова на Малаховом кургане. На цоколе его пламенела золотом короткая фраза: