Вечером 14 декабря первая рота с приданными ей пулеметным и минометным взводами погрузилась на машины.
Колонна грузовиков с выключенными фарами шла очень медленно: то и дело приходилось разъезжаться со встречными машинами и повозками, что было нелегко на узкой дороге. Только через полтора часа колонна прибыла к восточным склонам Федюхиных высот. Здесь матросов покормили ужином. Старшина 2-й статьи Савельев ел из одного котелка с молодым бойцом Терентием Савчуком. Савчук прибыл из глухой сибирской деревни, со службой осваивался трудно, сторонился товарищей. Комсомолец Савельев взял над ним своеобразное шефство.
— Ты будь веселее, Савчук, ребята у нас хорошие, в обиду не дадут. Ты только старайся делать так, как делают все.
— Не получается у меня...
— Получится. Ты ближе ко мне держись.
— Ладно... — Матрос вдруг испуганно хватает старшину за рукав. — Смотри же, ракета!
— Тут их не перечтешь. Не заглядывайся.
Пригнувшись, ходом сообщения матросы идут к передовой.
— Не отставай, Савчук! — торопит Савельев.
Первый взвод вышел по северному склону высоты с Итальянским кладбищем на левый фланг второго батальона. Другие два взвода остановились по обоим берегам реки Черной. Пулеметный взвод и минометную батарею батальона разделили на равные части и придали всем трем взводам. К каждому отделению в качестве проводника прикомандирован боец разведывательного взвода. [115]
На исходном рубеже командиры шепотом дают последние указания, напоминают о сигналах, уточняют направление движения.
Решено, что первыми из окопа по сигналу выходят командиры отделений с проводниками, за ними с интервалом в три — четыре шага один за другим следуют бойцы.
Ночная мгла все больше сгущается. Над рекой стелется туман.
Все ждут сигнала.
Замерли разведчики в окопах, артиллеристы и минометчики на своих позициях. Телефонисты и радисты еще и еще раз проверяют связь.
Мы с Ехлаковым взбираемся по откосу на наш наблюдательный пункт.
— Время!
— «Звезда»!.. «Звезда»!.. «Звезда»!.. — полетело по проводам условное слово.
Из окопов выскакивают матросы в белых маскхалатах и исчезают в ночной мгле.
Пулеметчики, артиллеристы, минометчики напряженно вглядываются в темень, прислушиваясь к каждому шороху. Время тянется бесконечно медленно. Ехлаков нервничает:
— Почему о них ничего не слышно?
— Видно, не обнаружены и продвигаются вперед, — отвечаю я.
— А что, если залегли?
— Не думаю. — И как бы в подтверждение моих слов прогремел разрыв гранаты шагах в полтораста от нашего переднего края.
И тотчас в том месте застрочили автоматы, вспыхнула белая ракета, осветив на несколько секунд темные заросли. Левее, по-видимому, в полосе движения второго взвода, взвилась красная ракета, и в эту точку стали ложиться немецкие мины. Наверное, наши разведчики блокировали немецкий дот, и гитлеровцы, прячась за надежным перекрытием, вызвали на себя огонь своих минометов. Завязалась перестрелка и в центре, на изгибе реки. Наблюдатели спешно пеленгуют каждую огневую точку, заносят ее на планшет.